66% россиян утверждают, что в сложных жизненных ситуациях предпочитают действовать самостоятельно — не рассчитывая ни на кого! Мнение о том, что успех — это личная ответственность каждого человека, остается доминирующим в массовом сознании россиян. Действительно ли это так хорошо, как может показаться на первый взгляд, — в комментарии клинического психолога, руководителя НПЦ «Виртуальная клиника» Московского института психоанализа Ольги Валаевой.
Хрупкая иллюзия самостоятельности
С точки зрения психологии исследование ВЦИОМ показывает рост интернальности поздних миллениалов. Это свойство личности принимать ответственность за события своей жизни на себя, объяснять их своими способностями, чертами характера, особенностями поведения. Интернальность в целом свойственна поколению миллениалов. Согласно данным исследования ВЦИОМ, среди младших миллениалов (1992—2000 гг. рождения) 88% считают, что человек сам ответственен за свои достижения и неудачи; и этот показатель выше, чем в среднем по стране (74%). В то же время пассивную стратегию выбирает более трети (36%) представителей поколения цифры (родившихся после 2001 г.) — они скорее склонны ждать, чем предпринимать активные действия. Для сравнения, среди реформенного поколения (1968—1981 гг. рождения) выжидательную позицию занимают лишь 18%.
Когда человек склонен исключительно или преувеличенно приписывать себе полную ответственность за любые неудачи и промахи, независимо от объективных обстоятельств, участия других лиц или случайных факторов, такая когнитивная установка, лишенная реалистичной оценки ситуации, становится благодатной почвой для глубокого укоренения и развития чувства вины. Страх совершить новую ошибку (и, как следствие, усилить чувство вины) приводит к избеганию новых начинаний, пассивности и стагнации. Для миллениалов характерен страх упущенных возможностей (FOMO — Fear Of Missing Out) из-за постоянного сравнения своей жизни с идеализированными образами в соцсетях. Человек застревает в цикле бесконечного самообвинения, что мешает личностному развитию и реализации потенциала.
Активная гражданская позиция часто подразумевает выражение своего мнения, участие в дискуссиях, а иногда и столкновение с критикой. Для человека, склонного к самообвинению, любая критика извне лишь подтверждает его внутреннее ощущение собственной неполноценности, что делает его крайне уязвимым и склонным избегать таких ситуаций.
Идентичность, построенная исключительно на личных достижениях и успехе, очень хрупка. Когда наступают неизбежные неудачи, кризисы или стагнация, такая идентичность легко разрушается, оставляя человека потерянным и дезориентированным. Зрелая идентичность включает в себя способность принимать себя со всеми недостатками, понимать свои ограничения, признавать влияние внешних факторов и находить смысл не только в индивидуальных победах, но и в принадлежности к сообществу, в коллективных ценностях.
Истинная зрелость подразумевает не только способность брать на себя ответственность, но и мудрость понимать, что не все подвластно личному контролю. Это умение принимать неизбежное, адаптироваться, просить помощи и работать в команде. Чрезмерная интернальность, ведущая к изоляции и отрицанию внешних влияний, может препятствовать формированию многогранной зрелости.
Принимая во внимание все вышеперечисленное, мы можем констатировать у миллениалов все признаки потерянного поколения: страх перед любым поступком, отказ от взросления, несформированность идентичности, боязнь выйти за пределы своего мирка.
Зачем действовать, если результат все равно будет плохим и «по моей вине»?
Вместо того чтобы анализировать ситуацию, извлекать уроки и корректировать поведение (что является признаком зрелости), человек погружается в самобичевание. Это не позволяет ему развивать новые стратегии поведения, из-за чего он повторяет одни и те же паттерны, застревая в «детских» реакциях на трудности.
Травма эпохи 90-х
Мы наблюдали красочную картину проявления полной несостоятельности этого поколения во время бегства «релокантов» осенью 2022 г. Страх, неумение перестроить жизненную стратегию, отсутствие психологической зрелости, инвалидная гражданская позиция — другим поколениям оставалось только в скорбном недоумении смотреть на деструктивное поведение миллениалов.
Обобщив наиболее часто упоминаемые причины, лежащие в основе когнитивных и поведенческих искажений миллениалов, я подхожу к ключевому предположению, которое, на мой взгляд, принципиально отличает это поколение от многих других: именно травма взросления в 90-е годы оказала на них наиболее глубокое и формирующее влияние. К-ПТСР (Комплексное посттравматическое стрессовое расстройство), в отличие от «обычного» ПТСР, возникает в результате длительных повторяющихся травматических событий, обычно связанных с межличностным насилием или пренебрежением, особенно в детстве. Его последствия гораздо шире и глубже влияют на личность. Многие миллениалы из России производят впечатление успешных, истинно взрослых людей: они строят карьеру, покупают жилье, создают семьи, путешествуют. Однако эта взрослость часто является искусной конструкцией, фасадом, за которым скрываются глубокие травмы.
Успешный успех под гиперконтролем
Проявляться травмы могут по-разному, вот некоторые из распространенных сценариев:
- Гиперкомпенсация. Чрезмерные усилия в карьере, для достижения материального благополучия — это попытка создать иллюзию контроля, безопасности и компенсировать детскую бедность и беспомощность: «Если у меня будет много денег / статус, я буду в безопасности».
- Перфекционизм и тревога контроля. Стремление к идеалу во всем, чтобы избежать ошибок и хаоса, которые были в детстве. Это не здоровое стремление к развитию, а постоянная фоновая тревога.
- Социальная маска. В эпоху социальных сетей легко создать образ успешного счастливого человека. Но это маска, для поддержания которой требуются огромные внутренние ресурсы.
- «Успех» как способ заглушить боль. Достижения становятся наркотиком, временно отвлекающим от внутренней пустоты или тревоги.
- «Взрослые» роли, но не «взрослое» содержание. Человек может быть родителем, но при этом эмоционально незрелым, проецируя свои нерешенные детские травмы на собственных детей.
Миллениалы, несущие в себе К-ПТСР, могут быть высокофункциональными, ответственными и успешными внешне, но внутри они часто несут отпечаток тех лет: хроническую тревогу, глубокое недоверие к миру и людям, трудности с истинной близостью, хрупкую самооценку и фундаментальное ощущение внутренней небезопасности. Их «взрослость» — это скорее защитная броня, чем подлинная интеграция личности.
Потеря поколения
Заявления миллениалов о недопустимости финансовой зависимости от родителей, которые подчеркиваются в исследовании ВЦИОМ, могут быть отчаянной попыткой разорвать порочный круг травматических отношений и начать исцеление, даже если это происходит неловко, болезненно и с видимыми трудностями. В этом контексте отказ от помощи может быть не отказом от поддержки как таковой, а отказом от паттернов отношений, которые были источником боли.
Перефразируя знаменитое высказывание Льва Толстого о несчастливых семьях, можно сказать, что каждое «потерянное» поколение несчастливо и погибает по-своему. Если для поколения, родившегося между 1883 и 1900 гг., послевоенная дезадаптация проявлялась в алкоголизме, безумии, самоубийствах — а порой и в коллективном саморазрушении, как в России 1917-1919 гг., — то для рожденных в 1980-2000-х годах механизмы адаптационного сбоя выражаются скорее в отречении от собственной идентичности, отрицании своего «я», отсутствии критического мышления и боязни быть оригинальным и самобытным.
Обретение истинной зрелости миллениалами обещает стать долгим и сложным процессом. Показательное исследование ВЦИОМ, выявившее их самовосприятие как «вечно юных», лишь подкрепляет это предположение. Перед нами как перед обществом стоит масштабная задача по оказанию содействия миллениалам. И краеугольным камнем в фундаменте этой помощи должно стать глубокое осмысление глубинных причин и особенностей, определяющих их личностные особенности.
Как сказал Роберт Лихи[1], стресс каждого отдельно взятого человека, страдающего от тревоги, несомненно, усиливает ощущение коллективного стресса в обществе.
Стоит отметить, что на кону не только «потерянное» поколение миллениалов, но и их дети. Человек может быть родителем, но при этом эмоционально и личностно незрелым, проецируя свои нерешенные детские травмы на собственных детей. Россия не может себе позволить еще одно упорно сопротивляющееся взрослению поколение, которое при первых же столкновениях с реальностью, разрушающих привычный мир — искусно сотканный, заметим, из зачастую чужих и заимствованных нарративов, — тут же обращается к деструктивным стратегиям совладания.
[1] Известный американский ученый, доктор психологии, профессор.