Что хотите найти?

Нетворкинг как «деятельность по созданию и развитию сети полезных контактов» — тема многих книг из серии «сделай себя лучше, начни просыпаться вовремя и заработай миллион долларов». Книг столь же смешных, сколь и бесполезных, ведь их пишут для того, чтобы миллион заработал автор, а не читатели. Работа Александра Кравцова резко выделяется из этого бледного ряда: аналитическим подходом, вниманием к цивилизационным различиям, фокусом на особенности русского национального нетворкинга. Она помещает изобретенную американцами социальную технологию установления и поддержания полезных связей в широкий контекст гуманитарного знания. Благодаря этому «Русский нетворкинг» действительно может служить учебным пособием для тех, кто в нашей стране и в наше время хочет расти по социальной лестнице быстрее — чем другие или чем он сам до сих пор. 

Начнем с того, что нетворкинг зародился не в Америке, а в Древнем Китае (где он известен как система «гуаньси»), а значит, он обладает выраженной цивилизационной спецификой. Американский нетворкинг ориентирован на нацию «свободных радикалов», узкоспециализированных предпринимателей, привыкших заключать сделки под защитой закона, а потому готовых бесконечно расширять свою сеть контактов в расчете на то, что когда-нибудь она сработает. На Дальнем Востоке доминирует коллективистская традиция, человек рассматривается как элемент общности более высокого порядка, поэтому нетворкинг здесь — это установление связей между двумя семьями, родами, кланами. Естественно, такой нетворкинг несет больше возможностей, но и рисков, поэтому сильно затруднен по сравнению с американским и обычно осуществляется через посредника, знакомого с обеими сторонами и страхующего их от «потери лица», если что-то пойдет не так. Ближневосточный нетворкинг делает акцент не на «социальном лице», а на социальном влиянии участников связей, поэтому «прыгать через этажи» здесь фактически невозможно, существует, по сути, только горизонтальный нетворкинг.

Латиноамериканский нетворкинг строится на общих ценностях, выявить которые легче всего в неформальной обстановке и в общих развлечениях. Этим он напоминает российский: «мы стремимся ограничить количество социальных контактов, но максимизировать их качество: глубину и интенсивность. Основу наших социальных связей составляет не сделка, предполагающая обмен равнозначными ценностями, а чувство близости и основанного на нем морального долга». Если американцы ждут от связей прежде всего выгоды, то русские — уверенности в том, что в трудную минуту им придут на помощь. В общем, американцы копают вширь, но неглубоко, а мы — вглубь, но нешироко. Внешне это выражается в том, что американцы по умолчанию исповедуют стратегию конфронтации и конкуренции: вежливо улыбаясь, они твердо навязывают другому свои интересы.

Русские же с незнакомым человеком бывают чаще угрюмы и подозрительны, но постоянно ищут возможности для более глубокой кооперации, и если уж найдут — раскрываются по полной, жертвуют для нового друга всем, но и от него ожидая такой же преданности и широты души. Во многом это связано с принятым в нашей стране способом самоидентификации: если на Западе люди обычно идентифицируют себя через род занятий или компетенций, то у нас — через принадлежность к какой-либо группе (национальной, территориальной, корпоративной). Структура американского нетворкинга весьма примитивна, в нем всего два уровня: «постоянные контакты» и «эпизодические контакты», причем акцент делается именно на вторые, они же «слабые связи». Такой нетворкинге можно уподобить сомбреро: узкая тулья и широкие плоские поля с загибающимися вверх краями. В русском нетворкинге, кроме этих двух слоев, присутствует особая категория «близкие», и его можно уподобить «кругам по воде».

Отношение к близким «определяется кровными и личными привязанностями. Регулярность или интенсивность контактов при этом значения не имеют». Интересы и цели близких русский склонен смешивать со своими собственными и отдавать им очень многое, даже если сам не имеет всего необходимого (отсюда много обид и взаимонедопонимания). И вне зависимости от того, в какую из трех категорий попадает его контактер, русский всегда придает отношениям оттенок личного, рассматривая это как важнейшее условие формирования доверия (без которого в нашей культуре невозможно практически ничего). Русские в отношениях больше, чем американцы, ориентированы на поиск консенсуса и соблюдение баланса интересов. Но для этого нужно совпадение по ценностям, которое достижимо не всегда. Поэтому в нашей коллективистской культуре выражена разница между «своими» и «чужими».

Типичный американец открыт и дружелюбен, ведь для него «нетворк — это источник полезных «слабых связей». Типичный русский «закрыт и насторожен, поскольку сила его нетворка — в глубине связей», т.е. прежде всего в «близких» людях, которых у американца вообще нет. Если американец хочет что-то продать своим контактерам, то у русского такой задачи нет, он стремится нащупать общие ценности и интересы, ведь от их наличия зависит перспектива перевода нового знакомца в категорию «своих». Американец не видит ничего зазорного в том, чтобы извлекать выгоду из связей, ведь в этом для него и состоит весь их смысл. В русском космосе отношения строятся на принципе взаимного отдавания без ожидания немедленного возмещения, но при обязательной надежде на взаимность. Показательно, что даже в отношениях с другими странами американцы всегда в высшей степени прагматичны, тогда как русские обычно занимают позицию старшего брата, обязанного заботиться о младшем, не задумываясь о получении адекватной отдачи.

В результате мы часто тратим ресурс впустую, тогда как американцы подсчитывают барыши! Русский нетворкинг, кроме несомненный достоинств, страдает и собственными врожденными болезнями, которые нужно уметь распознавать и с ними работать. Например, основная составляющая категории «близкие» — семья и родственники — часто превращается из поддержки в обузу, а «почистить» эту категорию, пока она не надорвала окончательно твои силы, решается мало кто. Имеет свои особенности и столичный, московский нетворкинг, который представляет собой нечто среднее между русским провинциальным и американским — ведь Москва, в отличие от провинции, напоминает Америку изобилием ресурсов, темпом жизни, насыщенностью статусных и богатых людей. О лайфхаках московского нетворкинга автор тоже рассказывает. Ну и совсем уж необычен для русского человека «нетворкинг релоканта». Эффективные стратегии тут часто контринтуитивны, и их нужно внимательно изучать — конечно, если вы хотите срулить в чужую страну не для того, чтобы искать объедки на тамошних помойках, а в расчете занять сколько-нибудь сопоставимое с прежним место в социальной иерархии. Или как минимум прочитать книгу Александра Кравцова :)