Сегодня в России сняты практически все ограничения, связанные с ковидом. Независимо от того, вернется ли пандемия новой волной или уйдет в прошлое, в обществе за эти два года произошли во многом необратимые изменения, которые коснулись практически всех сфер жизни. Некоторые, возможно, выровняются со временем, другие — останутся надолго, если не навсегда. О том, какие глобальные перемены принес ковид миру в целом и России в частности, — в интервью с Глебом Кузнецовым, главой экспертного совета Экспертного института социальных исследований (ЭИСИ).
По данным интернет-опроса «ВЦИОМ-Онлайн»*, среди негативных изменений, которые внесла в жизнь россиян эпидемия коронавируса, каждый пятый назвал масочный режим (20%), падение качества медицины отметили 16%, отмену массовых мероприятий и ограничения в общении — по 13%. Про социальную дистанцию вспомнили еще 12% наших сограждан. Каждый десятый отметил невозможность выезда за границу и рост цен (10%). Если говорить о глобальных переменах в жизни общества, какие важнейшие негативные изменения принесла пандемия?
Один из важнейших негативных аспектов заключается в том, что элиты поняли, что с людьми можно сделать все, что угодно: достаточно лишь рассказать по телевизору, что они находятся в чудовищной опасности. Это свойственно не только российским элитам, но и мировым. Надо сказать, в России еще достаточно аккуратно относились к традиционным правам и свободам человека. В европейских странах, пока правительство не выпускало пресс-релиз, люди в пятницу утром еще не знали, пойдут ли они в понедельник на работу, а их дети — в школу, где и как будут носить маски и так далее. То есть, с одной стороны, элиты получили уверенность в том, что они могут управлять обществом, практически не оглядываясь ни на законы, ни на традиции, а с другой — внизу произошла невротизация этого самого общества, погруженного в состояние выученной беспомощности.
Главное отличие жизни взрослого человека от прекрасной жизни ребенка — это практически полное отсутствие чего-то нового. Ты идешь на работу, у тебя ипотека, карьера, счет в банке, летом — отпуск. А пандемия разрушила эту планомерность, разорвались практически все виды общественных связей и — самое главное — общество лишилось картины разделяемого представления о будущем, все стало непредсказуемо.
Там, где адаптивность не относилась к базовым чертам сообществ (это, прежде всего, старые европейские страны, которые со времен Второй мировой войны привыкли, что это не они должны адаптироваться к новым условиям, а жизнь — к ним самим), уровень невротизации очень высок. Что с этим будет происходить дальше — не очень понятно, хотя элитам управлять невротизированным обществом оказалось очень и очень удобно. За последний год я наблюдал ряд избирательных кампаний в европейский странах — как успешных, так и неуспешных для действующей власти. Так вот, для успеха — полного и беспроблемного — достаточно было договориться, что основные участники процесса не обсуждают ковид в принципе — и действующая власть переизбиралась с абсолютным большинством. Как только тема пандемии уводилась из поля зрения избирателей, невротизированные люди охотно голосовали за действующую власть, забывая о своих претензиях.
И сейчас по реакции западного общества на специальную военную операцию на Украине мы на практике наблюдаем, как это работает. Коллективный Запад отреагировал на нее фактически так же, как на ковид: отменил перелеты — «закарантинил» страну, уничтожил экономику, социальные связи — и все эти решения прошли в обществе очень легко, не встретив сопротивления. Если бы эта военная операция началась, к примеру, в 2014 году, ничего подобного бы не было, потому что у элит тогда еще не было опыта такого рода насилия над своим обществом. И они побаивались резких движений. Так что модные разговоры в определенных кругах про то, что «если бы в 2014-м приняли такие же санкции, как в 2022-м, то 2022-го бы не было», бессмысленны. В 2014-м такие санкции не могли бы принять из страха перед реакцией общества на быстрое вынужденное обеднение.
Интересно, что в России мы видим другую ситуацию: как только появилась необходимость в по-настоящему высоком уровне народной поддержки и мобилизации, немедленно произошел полный ковидный «откат». Людей погрузили обратно в их привычное состояние консерватизма, в рамках которого существует и геополитика, и патриотизм. Потому что на привычных связях взаимодействовать с людьми значительно удобнее, да и сами элиты знают, что можно ожидать от народа.
Во многих странах противоэпидемиологические ограничения были сняты практически одновременно: в феврале-марте этого года. Неужели во всем мире уровень заболеваемости снизился одновременно и позволил отказаться от ограничительных мер?
Во времена «до исторического материализма» эпидемии останавливали войны, а теперь мы видим, что войны останавливают эпидемию. В первый раз это можно было заметить на примере армяно-азербайджанского конфликта, где в обеих странах были рекорды по заболеваемости, но обострившийся конфликт быстро заставил всех забыть о ковиде. Сейчас мы видим примерно ту же ситуацию.
Отдельно отмечу, что Украина является самой невакцинированной страной Европы. И вот мы видим, как эта самая Европа, которая вводила жесточайшие меры и «насиловала» своих граждан ради всеобщей вакцинации и ревакцинации, пускает к себе несколько миллионов граждан самой невакцинированной страны, совершенно не интересуясь их «иммунным статусом». В некоторых странах ЕС, конечно, сейчас ведутся разговоры о вакцинации беженцев, но пока эти несколько миллионов невакцинированных людей свободно перемещаются по Европе, и всем на это наплевать. Это к вопросу о том, так ли уж не правы были антиваксеры, которые говорили, что вакцинация — это прежде всего инструмент управления. У нас сторонники тотальной вакцинации ставили в пример Европу, а теперь мы все видим, как там к этому относятся.
«Прелесть» ограничений в России была в том, что их особо никто не соблюдал. Как только «отпускали» администрирование карательной составляющей ограничений, люди переставали их соблюдать. В средней ситуации было три четверти вагона метро без масок. А если мэрия Москвы вдруг публично объявляет, что с завтрашнего дня будут штрафовать по 5 тысяч рублей — и вот уже не три четверти вагона, а только половина без масок, плюс еще у кого-то маска на руке. В Европе же администрировали куда более тщательно. Например, в ряде стран до сих пор обсуждают, нужно ли будет детям в школах с 1 сентября сидеть на уроках в масках. Есть «горячие головы», которые говорят, что не надо, но им отвечают: «Вы же не понимаете, с какой чудовищной опасностью сталкиваются наши дети!».
Поэтому, когда мы говорим о том, что все страны отменили ограничения примерно в одно и то же время, надо понимать, что это были разные уровни ограничений. Одни играли в хоккей, другие — в футбол, а третьи — в водное поло. И в этом отношении тот факт, что чемпионаты закончились в один день, ничего не характеризует.
Среди положительных моментов, которые принесла с собой пандемия, россияне отмечают в первую очередь вещи практические, бытовые: увеличение количества времени, проводимого с семьей, и события на работе (по 5%), а также события в жизни детей и удаленная работа (по 4%). Можно ли говорить о каких-то более масштабных ценных приобретениях для общества (о новых практиках, привычках, управленческих изменениях)?
Если говорить про Россию, то был переломлен почти двадцатилетний тренд на создание жесткой вертикали власти. Во время пандемии регионам дали возможность быть во многом самостоятельными в части антиковидных мер для экономики, администрирования ограничений и т.д. И сейчас эта тенденция продолжается: антикризисные санкционные штабы повторяют антиковидные и по структуре, и по задачам, и по форме организации. То есть пандемия создала некий прецедент, продемонстрировала, что из кремлевского кабинета не надо управлять фермой в Курганской области. Для России это важный перелом, серьезное изменение управленческой «моды».
На этом, пожалуй, позитивные моменты и заканчиваются. Вспоминается фильм братьев Коэн «После прочтения сжечь», в последней сцене которого два сотрудника ЦРУ обсуждают, какой же они вынесли опыт, чему научились в этой истории. И вот начальник подводит итог: «Мы научились, что больше так делать никогда не нужно. И еще бы понять, что именно мы сделали». Вот, на мой взгляд, это был бы самый правильный вывод для человечества из всех событий пандемии: насилие над образом жизни, над традиционными социальными связями без достаточных оснований — бессмысленно. Мы видим, что, когда возникают более важные вызовы, как ситуация с беженцами или с военными конфликтами, все эти ограничения «убираются в шкаф», власти о них благополучно забывают — и ничего страшного не происходит. Это печальный опыт того, как медийные по сути технологии, находясь в некой противофазе с социальными, используются для манипуляции там, где в этом нет острой необходимости.
Несмотря на периодические слухи о новых волнах заболеваемости, сегодня россияне все реже выражают опасения заболеть коронавирусом: за последний год доля опасающихся снизилась на 17 п.п. (март 2022 — 41%, март 2021 — 58%). Будут ли следующие волны вызывать в обществе ту же бурную реакцию, что и первые? И будут ли они вообще — следующие волны?
Конечно, той же реакции уже не будет: происходит рутинизация процесса. Кроме того, огромное количество людей уже переболело (лучшие из нас — аж по три раза). То есть болезнь стала более или менее понятной, а пугает больше всего, как правило, неизвестность.
Что касается новых волн, с точки зрения элит, это могло бы быть удобно, чтобы заставить людей сидеть дома, если нарушения цепочек поставок все же приведут к экономическому коллапсу. В этом случае можно будет попробовать опять свалить все на ковид. Сейчас на Западе уже устойчивое выражение: «Путинское повышение цен на все». Но все рутинизируется, рано или поздно и эта идея перестанет «продаваться» в западном обществе, и нужно будет снова объяснить, почему у них по-прежнему плохи дела с экономикой. А в таких случаях работает железная логика: давайте вспомним, что у нас уже хорошо работало, — и повторим. «Дорогие европейцы, мы уже практически справились с негативным эффектом санкций, но тут нам в спину ударил проклятый штамм BA48, давайте месяц посидим дома». Но, честно говоря, глядя на западные соцопросы и в целом настрой общества, мне кажется, что ковид Западу еще раз «продать» будет трудновато, ну, если только это не будет какая-нибудь чума Юстиниана. Это как пятый сезон хорошего сериала: настоящие фанаты его по-прежнему смотрят и ждут, но по большей части люди уже хотят что-то новенькое. Ну а Россию отключили от всех видов «нетфликса», так что шансы того, что у нас будет очередная волна ковида со всеми сопутствующими ограничениями, крайне малы.
Полные данные исследования ВЦИОМ «Прощай, COVID-19? Два года пандемии, адаптация и смена повестки».
*Инициативный всероссийский интернет-опрос ВЦИОМ «ВЦИОМ-Онлайн» проведен в феврале 2022 г. В опросе приняли участие 1600 россиян в возрасте от 18 лет. Метод опроса — интернет-опрос по стратифицированной случайной выборке на основе вероятностной панели. Участники панели рекрутируются в ходе ежедневного всероссийского телефонного (CATI) опроса «Спутник», который проводится по случайной (RDD) выборке мобильных номеров из полного списка телефонных номеров, задействованных на территории РФ. Данные взвешены по социально-демографическим параметрам. Для данной выборки предельная погрешность с вероятностью 95% не превышает 2,5%. Помимо погрешности выборки, смещение в данные опросов могут вносить формулировки вопросов и различные обстоятельства, возникающие в ходе полевых работ.