Возникнув как независимая республика в борьбе против британского колониализма, Америка долгое время проповедовала отказ от вмешательства в «имперские разборки» европейских держав. Вместо этого она последовательно расширяла собственную территорию на североамериканском континенте — выменивая, покупая, а то и захватывая у Испании, Франции, России и Мексики все новые ее куски. На уровне идей все это время американцы жестко оппонировали европейскому империализму и колониализму, что и понятно: им никак нельзя было допустить нового европейского вторжения в Западное полушарие. Но в конце XIX века с так называемым «изоляционизмом» США было покончено: испано-американская война открыла эпоху войн за передел мира. Захватив Кубу и Филиппины, США превратились в такое же империалистическое государство, как и презираемые ими колониальные империи Европы.
Рост могущества Америки по мере XX века все больше превращал бывшую республику в империю. После распада СССР эта империя стала по-настоящему всемирной, а ее гегемония — бесспорной. Однако «момент однополярности» длился недолго. Уже катастрофическое президентство Буша-младшего породило сомнения в том, что этой гегемонии суждена долгая судьба. Начались поиски модели выживания американской империи в драматичные времена. Книга влиятельного политолога-международника Збигнева Бжезинского, написанная в 2003 г., представляет один из взглядов на пути сохранения этой гегемонии.
Как приверженец Демократической партии, он весьма критично оценивает курс Буша-младшего и группы «неоконов», приведший к концу нулевых годов к имперскому перенапряжению Америки и спаду ее влияния в мире. Бжезинский так формулирует выбор, лежащий перед США: мировое господство или глобальное лидерство. Мировое господство — это неприкрыто имперская политика в духе «я скажу вам всем, что вам делать, но не скажу, зачем, а все несогласные могут отправляться к черту!». Очевидно, что именно так пытались вести себя «неоконы» Буша-младшего. Мало того что они потратили триллионы долларов на бесконечные и бессмысленные войны, приведшие к дестабилизации целых регионов мира. Они еще и восстановили против Америки значительную часть человечества, а атмосферу внутри страны отравили тотальной слежкой, всеобщей секретностью и всемогуществом спецслужб! Нация взяла курс на «самоизоляцию, прогрессирующую национальную паранойю и все большую уязвимость на фоне повсеместного распространения вируса антиамериканизма».
Альтернативный, менее раздражающий и дорогостоящий стиль имперской политики Бжезинский называет «глобальным лидерством». Главное отличие состоит в признании реалий резко выросшей — благодаря глобализации — мировой взаимозависимости. Исходя из этого, автор предлагает строить не «крепость на холме», а «новую мировую систему, основанную на совместных интересах». В первом случае глобальная мощь Америки используется для упрочения ее собственной безопасности. Во втором — безопасность понимается как общая и неразделимая.
Главное средство ее достижения — многосторонние соглашения и союзы. Необходимо всячески поддерживать и расширять НАТО, связывать все более обязывающими соглашениями партнеров США в других регионах. Этому же способствует и коммуникационная революция, которая ведет к складыванию глобального сообщества вокруг американских ценностей. Жертвовать интересами США в угоду союзникам не предполагается ни в каком случае, так что политика альянсов, предписываемая автором, означает просто большее внимание разнообразным усилиям по эксплуатации ресурсов сателлитов во имя американских целей — но никоим образом не повышение их субъектности. И если для этого потребуется больше времени и сил вкладывать в контроль за поведением элиты других держав во всех аспектах — это не кажется значительной платой. Не таской, а лаской, но с идентичными целями — так выглядит рецепт правильной американской гегемонии. Она должна обойтись дешевле и меньше раздражать жителей планеты за пределами США, чем это происходит в случае грубой, бесцеремонной и сугубо силовой политики «неоконов».
Наиболее же интересная тема, поднимаемая в книге, связана с не с традиционной конкуренцией стилей льва и лисы в американской внешней политике. Бжезинский констатирует противоречие между могуществом этого государства — и новыми реалиями американского общества. Это противоречие «стимулирует развитие таких глобальных социальных тенденций, которые подвергают эрозии традиционный государственный суверенитет».
Лобовое столкновение обеих сил может «ввергнуть мир в состояние хаоса, а Америку превратить в осажденную крепость». Что же это за тенденции? «Вдохновляемая Америкой глобальная культурная революция… изменяет социальную мораль, культурные ценности, личные вкусы, сексуальное поведение и материальные запросы молодого населения почти всего мира. Это молодое поколение, особенно его городская часть, все в большей степени характеризуется унификацией интересов, способов развлечений и приобретательских инстинктов». Коммуникационная революция продвигает в мир американскую массовую культуру, весьма привлекательную и покоящуюся на трех китах: социальный эгалитаризм, индивидуализм и стремление к личному богатству.
И вот уже — «движимая этой притягательной силой Америка стала «внеплановым» и политически неуправляемым средством культурного соблазна, который просачивается, захватывает, меняет поведение» человечества. Сопротивляться ей могут только совершенно закрытые и изолированные страны типа Бутана или КНДР. Американское культурное доминирование «только усиливается по мере того, как мир урбанизируется, усиливаются глобальные связи человечества». Оно проявляется «в области кино, популярной музыки, Интернете, узнаваемости брендов, массовых гастрономических привычках, в языке, в сфере высшего образования и менеджменте», в общем — в «мягкой силе».
В её авангарде — Голливуд и американская поп-музыка. Интернет же «создает более тесную глобальную информационную среду, в которой гораздо труднее как-то ограничить распространение» масскульта Made in USA. Даже стиль мировой политики меняется — как результат «американского маркетинга, экспорта за рубеж американских технологий рекламы в СМИ… и системы манипуляции обликом политических деятелей». Чем же это опасно и почему это противоречит американской государственной политике? Бжезинский убежден, что прививка масскультом «раскрепощает личность, опрокидывает существующие обычаи, вызывает — чаще всего неосуществимые — социальные амбиции и подрывает основы существующего порядка». Американское общество своим культурным экспортом подрывает политическую стабильность в других странах — ту самую стабильность, которые госдепартамент и ЦРУ с таким трудом пытаются укрепить.
Проблема в том, что «Америку как источник культурного соблазна нельзя остановить политическим указом». И часто завышенные ожидания, формируемые масскультом — при невозможности их достижения или столкновении с жестокими реалиями американской политики и бизнеса — приводят в конечном счете к антиамериканизму! Молодые люди за пределами США «являются пленниками и чаще даже активными участниками американской массовой культуры, но в то же время… их голос не слышат те, кто принимает решения». Можно сказать, что Бжезинский как минимум предсказал Арабскую весну! А зафиксированное им противоречие — действительно важное — не разрешено и сегодня.
Другие рецензии Валерия Фёдорова можно прочесть в книге «Ума палата» (М., ВЦИОМ, 2023)