Ведущий современный гуру в области военной стратегии Эдвард Люттвак посвятил свою очередную книгу Китаю — главному сопернику Америки в современном мире и единственному претенденту на то, чтобы сменить её в качестве глобального гегемона. Насколько обоснованы и реалистичны амбиции китайцев? Стоит ли их бояться? Есть ли у них шанс на успех? Автор весьма скептичен и полагает, что Китай попал в ловушку собственного роста: «быстрый подъем Китая может привести его к столкновению с парадоксальной логикой стратегии, что чревато грустными и даже губительными последствиями» для него самого. Эта «логика стратегии может позволить ему лишь несбалансированный экономический, но не военный рост, и эту логику нельзя обмануть» — ей «надлежит повиноваться, даже если она противоречит здравому смыслу и обычным человеческим инстинктам». Увы, «стремительный рост благосостояния вряд ли способствует проявлению скромности или сдержанности», поэтому Китай на всех парах несется вперед — в… тупик! Но в мире независимых государств такое поведение недопустимо, потому что они никогда не согласятся с беспрепятственным возвышением державы, которая их оскорбляет, пугает или игнорирует.
Действительно, пишет Люттвак, «не видно никаких причин, по которым экономический рост Китая должен существенно замедлиться в ближайшем будущем». Этот рост сопровождается усилением военной мощи, что подкрепляет ожидания того, что Китай придет на смену США в качестве определяющего фактора мирового развития. Однако «такой исход стоит считать наименее вероятным, потому что он противоречит самой логике стратегии в мире, состоящем из различных государств, каждое из которых ревностно относится к своей независимости». Если в 1980-1990-х годах подъем КНР не нарушал мирового соотношения сил, то теперь он близко подошел к пределу, который считают приемлемым другие державы. Возникает «естественная реакция сопротивления», и другие страны начинают консолидироваться на антикитайской платформе. Единственный вариант, который позволяет им примириться с усилением китайской мощи, требует радикальных изменений внутри китайской политики («демократизация самого Китая с последующей легитимацией его правительства или появление новых более серьезных угроз, которые превратят Китай из угрозы в желанного союзника для той или иной страны»). Люттвак рекомендует демократизацию — она не сможет отменить логику стратегии, но «подымет уровень кульминационной точки беспрепятственного возвышения Китая». Иными словами, даст Пекину больше времени на возвышение.
Сегодня, подчеркивает автор, эта красная черта уже преодолена, и рост мощи Китая «активировал парадоксальную логику стратегии посредством других держав — больших и малых, которые начали следить, противодействовать, умалять или препятствовать китайской мощи». В этом и состоит логика стратегии: рост мощи «вызывает ответную реакцию, которая не обязательно остановит это действие, но в любом случае помешает». Как следствие, «вместо наращивания мощи она будет сокращаться по мере роста сопротивления китайскому подъему в мире». Дальше есть два сценария: замедление подъема Китая (в случае, если политика Пекина будет более примирительной) — или даже его прекращение (если она будет более провокационной). Впрочем, признается Люттвак, «учитывая размеры самого Китая, его быстрый рост является дестабилизирующим сам по себе, вне зависимости от поведения Китая на мировой арене». Так что главная проблема для Запада заключается не в поведении, а в громадном росте возможностей Пекина. В чем тут отличие от американской гегемонии и почему в ловушку стратегии не попали сами Штаты? «Мистер Америка растет в размерах не так быстро и не подрывает достигнутые в прошлом модели сосуществования и компромиссы», — считает автор. А кроме того, «процесс принятия решений в Америке открыт и демократичен», что якобы должно снижать страхи других стран по её поводу. Вероятно, здесь мы имеем дело с некоторым лукавством великого теоретика, в выгодном свете представляющего гегемонию той страны, которой он служит, — лукавством понятным и не обесценивающим главных выводов его книги.
Масла в огонь, утверждает Люттвак, подливают сами пекинские лидеры, чьи действия далеки от прагматизма. Упадок «вашингтонского консенсуса» после Великой рецессии 2008-2009 гг. изменил их поведение в худшую сторону. «Тон и содержание китайских официальных заявлений неожиданно изменились, они стали резкими и напористыми в отношении ряда самых разных вопросов». Неожиданно возобновились «спящие» территориальные споры с соседями Китая. Начались пограничные инциденты. «Правители Китая впали в эйфорию от неожиданного роста их мощи, так что откровенное высокомерие пришло на смену прежней сдержанности». Предсказуемый результат — такие страны, как Вьетнам и Филиппины, не говоря уже о Японии и Корее, «устремились в объятия Соединенных Штатов». Невнимание Пекина к беспокойству других стран Люттвак квалифицирует как «великодержавный аутизм» — обычную позицию «лидеров великих держав, и даже целых правящих политических элит, когда внимание внешним делам уделяется только ради приятного отвлечения от тяжелых проблем внутренней политики». Особенностью китайской версии великодержавного аутизма исследователь считает «структурную нестабильность власти лидеров КПК, не имеющей, несмотря на её объективные достоинства, ни демократической, ни идеологической легитимации, на которую могли претендовать их предшественники». Иными словами, у пекинских вождей слишком много проблем внутри страны, чтобы тщательно изучать внешний мир, и слишком много поводов воспринимать всё происходящее за рубежом как угрозы, чем как возможности.
Ближайшая историческая аналогия неэффективной политике Пекина — в опыте быстрого возвышения Германии во второй половине XIX века, закончившегося катастрофическим разгромом в Первой мировой войне. Уже «к 1890 году Германия обогнала Великобританию по индустриальным инновациям, тем самым завоевав глобальные рынки, накопив капитал и финансируя все больше и больше новых изобретений для того, чтобы обгонять Великобританию во всех остальных секторах экономики». Германское превосходство во всех областях «было только вопросом времени» и должно было стать фактом примерно к 1920 г. На деле все планы Берлина провалились. Причина — в «немецком стратегическом высокомерии и некомпетентности — обычном спутнике тактического гения». Они привели к поражению, которое начиналось с гордости. Пребывавшее в эйфории немецкое правительство пришло к выводу, что Германия должна не просто остаться великой европейской державой, но стать державой глобальной! А для этого ей крайне необходим отсутствовавший сильный военно-морской флот. Было принято решение его построить. Однако «особенностью действия стратегии является невозможность достижения прямолинейных результатов при прямолинейных действиях, так как существуют и другие игроки». Немецкие планы по строительству океанского флота были сочтены Лондоном слишком угрожающими и вызвали ответную реакцию — мобилизацию противников Берлина и их консолидацию. Родилась Антанта, к которой позже примкнули США и Япония. Германия оказалась изолирована и смогла привлечь на свою сторону только таких союзников, которые её скорее ослабляли, чем усиливали. Так «в мире независимых государств даже самая сильная растущая держава может быть побеждена объединением её противников, которых свел вместе именно рост мощи этой самой державы». Впечатляющий урок для Пекина, который, впрочем, не сможет им воспользоваться — в силу своего «великодержавного аутизма», стратегической некомпетентности и структурной нестабильности власти лидеров КПК.