Стивен Коткин — крупный американский историк СССР, профессор Принстонского университета, автор многих интересных книг, почти не переведённых на русский. По взглядам — глобалист-консерватор. Предлагаемая книга написана в 2000 г. и дополнена послесловием в 2008 г.
Тема книги ясно отражена в названии: это история почти бескровного распада СССР. Тема, мягко говоря, не новая, на неё написаны сотни книг. И тем не менее я рекомендую ознакомиться с версией Коткина, поскольку она отличается глубоким реализмом, иммунитетом к идеологическим подходам и глобальным взглядом. Рассмотрим несколько примеров, демонстрирующих подход Коткина.
1. Был ли Горбачёв, разваливший СССР, предателем — или просто неудачником?
Коткин считает, что Горбачёв был:
1) идеалистом, а не прагматиком, и
2) тактиком, а не стратегом.
Как идеалист он сформировался в 1950-х гг., во времена Хрущева, давшего новый импульс социалистическому строительству (вспомним Спутник и Гагарина!), а затем — под влиянием идей Пражской весны 1968 г. («социализм с человеческим лицом»). Он действительно хотел освободить социализм от диктатуры и полагал, что свободный советский человек будет работать лучше и эффективнее, чем прежде, что позволит нам догнать Запад в экономическом соревновании. В этом его отличие от Дэн Сяопина, который со временем признал эффективность капитализма и одобрил рыночные реформы. Все, что делал Горбачёв, — только экспериментировал с «рыночным социализмом» (уже провалившимся к этому моменту везде, где его пытались построить, — в Венгрии, Югославии и т.п.).
Как гениальный тактик Горбачёв блестяще сумел раздробить, изолировать и обезглавить консерваторов из ЦК КПСС, КГБ и Вооружённых сил СССР. Именно этим объясняется мирный, без боя распад СССР, уберегший человечество он ядерного Армагеддона (представьте себе гражданскую войну в Югославии масштабов СССР, да ещё с ядерным оружием!!!). Но он не понял, что тем самым лишил СССР главной скрепляющей силы и предопределил крах и советского социализма, и советской страны. И обрёк их на гибель вопреки собственным замыслам.
2. Как объяснить беспрецедентный экономический коллапс России в 1990-е гг.?
Неэффективность советской плановой экономики в невоенное время была очевидна для всех. Её отставание от Запада резко усилилось после нефтяного кризиса 1973 г., открывшего эпоху дорогих энергоносителей. Для Запада это стало громадным вызовом, на который со временем был найден адекватный ответ: высокотехнологичная автоматизированная и компьютеризированная технология, капитало- и наукоемкая, но энергетически весьма эффективная. Ценой такого перехода стал коллапс старых индустриальных зон — немецкого Рура, американского Детройта, британского Шеффилда и др.
СССР, наоборот, заработал огромные деньги благодаря резкому повышению цен на нефть, и эти деньги продлили существование советской экономической модели на 15 лет.
Однако, когда деньги кончились (в 1986 г. цены резко упали), мы остались при устаревшей экономике индустриального типа, с технологиями в основном середины XX века. Эти огромные заводы использовали огромное количество сырья и энергии и производили массовый, неспецифицированный и негибкий продукт, не удовлетворяющий современным потребностям и абсолютно неконкурентоспособный на мировом рынке.
Как только упал «железный занавес» и в СССР хлынули товары со всего мира, эти заводы превратились в свалку индустриального хлама, закрыть который было дешевле, чем поддерживать или модернизировать. Приватизация неэффективных заводов позволила их новым владельцам урвать свой кусок от их остаточного потенциала, но не создала сама по себе нового технологического уклада. Исключением стали только сырьедобывающие предприятия, продукция которых шла на мировой рынок — вся остальная советская экономика приказала долго жить. Это должно было произойти 15 годами раньше.
3. Был ли СССР обречён — или его можно было спасти?
Коткин напоминает, что в своём реформаторском порыве Горбачёв сосредоточился на том, чтобы ослабить консервативные силы в советском руководстве. Ради этого он в 1989 г. создал и занял пост президента СССР, отобрал руководящие функции у КПСС, вернув их Советам народных депутатов.
Парадокс в том, что в отсутствие той идеологической и организационной скрепляющей силы, которой была КПСС для Советского государства, власть стала работать, как этого и требовала (никогда на деле не исполнявшаяся) советская Конституция: как федеративное, а не унитарное государство! Экономический коллапс и явная неудача горбачевской перестройки оттолкнули от него региональные элиты, которые в итоге взяли курс на отделение от тонущего союзного Центра. А конституционный федерализм сделал этот дрейф вполне законным. Горбачёв не решился применить силу, чтобы его остановить. В результате самая мощная в нашей истории держава перестала существовать в течение нескольких лет.
Была ли альтернатива? Конечно, да: китайский путь рыночных реформ при сохранении политической диктатуры, цензуры, однопартийной системы. Но шестидесятник Горбачёв с его идеалом «социализма с человеческим лицом» его отверг. Ценой за это стала гибель державы.
Коткин ставит и отвечает и на другие важные вопросы поздней советской истории. Рекомендую его книгу всем желающим разобраться в причинах краха СССР и в особенностях генезиса современного российского государства.