Известный французский историк и журналист Эмманюэль Тодд написал свою книгу о закате американской империи два десятилетия назад, в 2002 г. Вспомним в общих чертах то время: «момент однополярности», наставший в мире после краха СССР, еще не завершился. Россия лежит в руинах, Китай только начинает превращаться в мировой завод, Евросоюз вводит евро и на всех парах движется к финансовой интеграции. Расширение ЕС и НАТО на Восток — еще впереди. США подверглись террористической атаке 9/11, свергли режим талибов в Афганистане и объявили своей целью уничтожение «оси зла» (Иран, Ирак и КНДР). Вторжение в Ирак и антиамериканская тройка «Москва — Берлин — Париж», мюнхенская речь Путина 2007 г., война на Кавказе 2008 г., Великая рецессия 2008-2009 гг., Арабская весна 2011 г., Майдан 2014 г. в Киеве, иммиграционный кризис 2015 г. в Европе, Brexit и избрание Трампа президентом США — все ещё впереди. Америка — в силе и славе, во главе её «возрожденный христианин» Буш-младший с командой неоконов, планирующих под флагом борьбы против мирового терроризма уничтожить любую оппозицию США в мире. В политологическом сообществе в моде — концепции «имперской Америки» (в положительном смысле) и «войны цивилизаций»… Вот в такой интеллектуальной атмосфере французский исследователь неожиданно заявляет, что США слабеют, а не усиливаются, и именно их слабость вынуждает их действовать наступательно и агрессивно, чтобы скрыть своё прогрессирующее ослабление!
Они «все больше и больше становятся фактором международного беспорядка, поддерживая везде, где могут, неопределенность и конфликты. Они требуют от всей планеты признать, что некоторые второразрядные страны представляют собой «ось зла». Ожидалось, что «рана, нанесенная 11 сентября… приблизит Америку к общей участи человечества, сделает ее более чувствительной к проблемам бедных и обездоленных… Однако именно в этот момент поведение Соединенных Штатов на международной арене повлекло за собой начало пересмотра их образа». Речь о нацеленности США на односторонние действия. «Облик Америки, самовлюбленной, возбужденной и агрессивной, пришел на смену облику нации униженной, симпатичной и необходимой для нашего равновесия». Вашингтон, похоже, реализует «стратегию умалишённого», призванную создавать у возможных противников образ безответственной страны, чтобы еще больше их устрашить». Это происходит разными способами, в том числе через придание терроризму статуса универсальной силы, что «институционализирует постоянное состояние войны в масштабах планеты… Все происходит так, как если бы Соединенные Штаты стремились по туманным причинам к поддержанию определенного уровня международной напряжённости, к ситуации ограниченной хронической войны». Такова «блуждающая агрессивная, напоминающая походку пьяницы стратегическая траектория “одинокой державы”».
Но почему Америка «стала так активна, порождая нестабильность? Потому что она всемогуща? Или, напротив, потому что она чувствует, что нарождающийся новый мир ускользает из-под её контроля?» Ответ Тодд предлагает искать в сфере ее слабости, а не могущества. Сами американские стратеги обеспокоены «недостаточной силой Соединенных Штатов, мощь которых в мире представляется уязвимой и находящейся под угрозой». Угроза маргинализации США «неотступно преследует американские элиты… Америка боится изоляции, боится оказаться одинокой в мире, который, возможно, не будет в ней нуждаться». Дело в том, что реальной гегемонией США пользовались только в 1950-1990-х годах. Благодаря своей экономике, военной силе и идеологии США стали по-настоящему имперской державой. Но уже в начале 1970-х «появился дефицит в американском внешнеторговом балансе, ставший структурным элементом мировой экономики». Только за 1990-2000-г годы этот дефицит вырос со 100 до 450 млрд долл. Чтобы сбалансировать платежный баланс, Америка стала нуждаться в притоке капиталов извне. Когда-то Америка была настроена крайне изоляционистски, теперь же она «начинает осознавать, что она не может больше обходиться без остальной части мира». И хотя Америка сильно сдала экономически, она продолжает обогащаться за счет мира — но делает это как хищница. И поэтому она «вынуждена вести политическую и военную борьбу, чтобы сохранить свою гегемонию, ставшую необходимой для сохранения уровня жизни».
В общем, произошла инверсия отношений экономической зависимости между США и остальным миром. И возник вопрос: как управлять экономически зависимой, но политически бесполезной сверхдержавой? Да просто экспортировать в мир нестабильность, чтобы возродить потребность в себе как «мировом жандарме»! Воевать там и сям — и взимать за это дань со всего мира! Остается вопрос, как может быть столь агрессивной демократическая страна? Ведь известно, что демократии воюют гораздо реже, чем автократии… Тодд указывает, что мирной державой США считать больше нельзя по той причине, что их демократизм сильно преувеличен и быстро вытесняется олигархией. Это же касается и других «старых демократий» — Британии, Франции и т.п., — все они «постепенно трансформируются в олигархические системы». Еще один парадокс: в то время как весь мир становится более демократичным, демократия на Западе регрессирует! В развитых странах, констатирует автор, «появляется новый класс, на который приходится 20% социальной структуры в количественном и 50% — в денежном отношении. Этот новый класс начинает все с большим трудом переносить ограничения, налагаемые системой всеобщего голосования». Олигархия наследует демократии — прямо по Аристотелю! «Странными предстают эти “демократические” политические системы, в рамках которых сталкиваются элитизм и популизм, где существует всеобщее голосование, что не мешает правой и левой элитам договариваться о недопущении любой переориентации экономической политики, угрожающей сокращением неравенства. Все более и более бессмысленным представляется этот универсум, в котором предвыборная борьба в итоге титанической медийной схватки завершается сохранением status quo».
Этот процесс развивается и в США, и в Британии, и во Франции, но в отличие от Америки последние две находятся в подчиненном положении в глобальной системе и поэтому должны следить за сбалансированностью своей внешней торговли. США же от такой необходимости себя избавили. Итак, их цель — не защита либерального и демократического порядка (он и в самой Америке переживает упадок). Цель — «в обеспечении политического контроля за мировыми ресурсами». Но возможно ли это в мире, который стал «слишком обширным, слишком населенным, слишком грамотным и слишком демократическим»? Чтобы этого добиться, нужно привести к подчинению те силы, которые имеют стратегическое значение. По мнению Тодда, это Евросоюз, Япония и Россия. Но эта цель для США недосягаема, несоизмерима с их возможностями, поэтому с ними приходится вести переговоры и чаще всего соглашаться с их условиями. Поэтому, чтобы сохранить свое доминирование, США прибегают к «театральному милитаризму», угрожая реальным соперникам расправой над теми, кто мало что может ей противопоставить. Для этого нужно «не решать окончательно проблемы, чтобы оправдать нескончаемые военные действия», «сосредотачиваться на микродержавах — Ираке, Иране, северной Корее, Кубе и т.д.», и создавать новые виды вооружений, оставляя всех остальных далеко позади. Такая стратегия «превращает Америку в новое и неожиданное препятствие для сохранения мира во всем мире». Впрочем, автор рекомендует не терять голову и разоблачать слабость американской империи, переживающей распад, а не усиление.