Крупный американский журналист Томас Фридман известен прежде всего термином «плоский мир», прочно вошедшим в современный околополитический жаргон. На самом деле он сформулировал немало интересных положений, касающихся устройства глобального мира и различных его составляющий, например «Первый закон петрополитики» («В странах сырьевой экономики динамика цены нефти и динамика развития гражданских свобод обратно пропорциональны»). Несенсационность и отчасти даже банальность многих его мыслей не следует считать недостатком — наоборот, многие тезисы Фридмана настолько прочно вошли в мейнстрим, став «здравым смыслом» нашего времени, что их авторство уже мало кому известно. В чем же идея «плоского мира» и почему этот образ настолько «зашёл» пишущим и читающим, что уже не привлекает особого внимания? Впервые описанный в одноименной книге 2005 года, он представляет собой определенную парадигму, систему координат, благодаря которой быстро меняющийся и идущий вразнос мир становится более понятным — «многие вещи начинают становиться на свои места». Если совсем просто, «сегодня благодаря компьютерам, электронной почте, коммуникационным сетям, телеконференциям, быстро приспосабливающемуся к новым задачам программному обеспечению возможность сотрудничать и конкурировать в реальном времени появилась у беспрецедентно большого числа жителей Земли — в большем числе областей, в большем числе точек земного шара, на более равных условиях, чем когда-либо раньше в мировой истории». Благодаря выравниванию открываются потрясающие перспективы, так как «происходит соединение всех мировых центров знания в единую глобальную сеть, которая… способна стать первым вестником эпохи невиданного процветания и обновления».
Плоский мир — следствие глобализации, её новый этап. На первом этапе (Фридман датирует его 1492-1800 годами) установилась новая размерность мира: в результате великих географических открытий он перестал быть большим, сократившись до «среднего». Это была эпоха «государств и мускулов», когда движущей силой всемирной интеграции стала энергия (в разных её видах), «которой обладала ваша страна и то, насколько творчески она умела» ею распорядиться. Главный вопрос Глобализации 1.0: «каково место моей страны в глобальной конкуренции и на что она может рассчитывать?» На следующем этапе (1800-2000 гг.) «мир перестал быть средним и стал маленьким». Движителями интеграции вместо государств стали транснациональные корпорации, ускорителями — снижение издержек в производстве, транспорте и связи благодаря техническим инновациям. В результате возникла подлинно мировая экономика! Главными вопросами стали: каково место моей компании в глобальной экономике? И использует ли она все имеющиеся возможности? Глобализация 3.0, она же «плоский мир», стартовала примерно в 2000 году и «сокращает мир до предела»: из маленького он становится просто крошечным. Лидерство переходит от компаний к отдельным личностям, чей потенциал гигантски вырастает благодаря скачкообразно расширившимся возможностям для сотрудничества и конкуренции в мировом масштабе. «Теперь каждый человек должен и способен задать вопрос: каково мое место… и как мне самому сотрудничать с другими людьми на глобальном уровне?» Таков вызов и дар «плоского мира», где человек легко преодолевает любые — физические, территориальные и прочие — границы и пределы.
Что послужило причиной того, что наш мир вдруг стал «плоским»? Фридман называет 10 «выравнивателей» (или факторов выравнивания) и три главных следствия («слияния»). Среди первых — падение Берлинской стены и включение в глобальный мир народов бывшего СССР, КНР и «третьего мира»; появление веб-браузеров, сделавших интернет доступным для использования неквалифицированными «юзерами»; создание разнообразного специализированного программного обеспечения, совместимого с другими аналогичными программами; распространение «открытого кода» — платформ свободного и бесплатного ПО, на базе которого стало возможным писать гигантское количество полезных программ; массовизация аутсорсинга — новой формы сотрудничества, позволившей компаниям всего мира передавать вовне нестратегические функции; офшоринг — вывод огромного числа функций и производств за пределы индустриально развитых стран; сапплай-чейнинг — создание непрерывных и эффективно организованных цепей поставок, охвативших фирмы со всего мира; инсорсинг — переплетение и интеграция различных фирм на уровне инфраструктуры и информационного обмена; всемирная экспансия Гугла и других поисковых систем, сделавших поиск чего угодно кем угодно простым и весьма успешно монетизируемым делом; цифровизация и мобилизация бизнеса и жизни. Развиваясь и взаимодействуя, эти «выравниватели» создали «первое слияние»: стало формироваться «новое, более ровное глобальное поле» для приложения компаниями и людьми своих усилий и реализации идей. Затем произошло «второе слияние»: компании и люди «стали переходить от преимущественно вертикальных методов создания коммерческой ценности к более горизонтальным». Наконец, «третье слияние» означает выход на поле совершенно новой и многомиллиардной группы игроков — жителей Индии, КНР и бывшего СССР, многие из которых «сумели быстро сориентироваться и начать сотрудничать и конкурировать со всеми остальными».
«Уплощение» мира, ставшее глобальным экономическим благом, в то же время ставит под вопрос политическое устройство на самых разных уровнях. Например, аутсорсинг в «третьем мире» воспринимается как «беспрецедентное раскрепощение, первый настоящий шанс для реализации… талантов, когда-то остававшихся чахнуть в бомбейском или калькуттском порту». Но для американских фирм, лишившихся из-за него своих покупателей, и американских рабочих, потерявших свои места, ауторсинг — настоящее проклятие, и они не намерены сдаваться просто так. «Тройное слияние» порождает тысячи острых конфликтов которые «затрагивают все: и самоопределение сообществ и корпораций, и их границы, и баланс различных ипостасей индивидуума… и роль, которая отведена правительству. Все это должно быть рассортировано заново. Самой популярной болезнью плоского мира будет множественное расстройство самоидентификации». Сформируются «весьма странные союзы, которые будут заниматься весьма странной политикой». Произойдет перегруппировка политических пристрастий, партий, будет переопределено само понятие политической деятельности. Многие институты, ценности, обычаи, культуры, представления о национальной гордости, религии, групповой сплоченности должны будут пройти испытание новой «выровненной» реальностью — и многие его не пройдут. Если развивающимся странам, при всей неоднозначности перемен, они преимущественно несут обогащение и кратно расширяют их прежде скудные возможности, то индустриально развитые страны, запустившие процесс «выравнивания», неожиданно для себя оказываются под его ударом (привет, Дональд Трамп и Брексит!). Контуры новых политических союзов автор в целом видит как два новых широких фронта: «социальных либералов, работников глобальной индустрии услуг и деловых людей с Уолл-стрит, с одной стороны и социальных консерваторов, работников местной индустрии услуг и профсоюзных активистов, с другой».
Более того, «плоский мир» далек от всеобщего пацифизма и умиротворения, ведь теперь «не только у программистов есть отличная возможность для сотрудничества. Она есть и у “Аль-Каиды” и других террористических организаций. Выравнивание игрового поля не только формирует целый класс новаторски мыслящих людей… Точно так же он аккумулирует потенциал целого класса других людей — агрессивно недовольных, ощущающих разочарование и унижение». Да и в целом, признает Фридман, «уплощение» — это не наступившая всеобщая реальность, а скорее тенденция, пусть и самая важная. И к чему она приведет — вопрос открытый, ведь «нет абсолютно никакой гарантии, что все без исключения будут пользоваться этими новыми технологиями, или тройным слиянием, ради собственного блага, блага своей страны и всего человечества». Технологии сами по себе, как известно, «не могут сделать вас современнее, изобретательнее, нравственнее, мудрее, справедливее или порядочнее». Остальная часть мира не обязательно станет плоской, а та, что уже стала, необязательно сможет спасти себя от деградации «в результате войны, серьезной экономической или политической катастрофы. Сотни миллионов людей на нашей планете оказались за бортом выравнивания или сбиты им с толку, и кое-кто из этого числа обладает достаточным доступом к инструментам выравнивания, чтобы обратить их против системы». Особенно опасны «полуплоские» части мира, ведь «быть плоским — хорошо, хотя и тяжело. Быть неплоским — ужасно, это приносит только страдания. Но быть плоским наполовину — это особый случай, не самый веселый». Люди в отсталых провинциях Индии, Китая и Восточной Европы «достаточно близки к плоскому миру, чтобы видеть его, осязать и даже иногда пользоваться его преимуществами», но сами они в нём не живут. Они живут «на растяжке», и это лишь одна из мин замедленного действия, заложенных под плоский мир…