«От мнений — к пониманию» — это девиз, под которым ВЦИОМ проработал с 1992 по 2003 годы. Позже команда Левады, образовав в 2003 году свой собственный опросный центр, взяла его с собой. Сборник статей второго директора ВЦИОМ, опубликованных в журнале «Мониторинг общественного мнения» в 1990-х годах, спустя два десятилетия после выхода носит сегодня характер не столько исторический, сколько методологический, и поэтому читается небыстро — текст насыщен мыслями, он вязкий, плотный, — но читать его нужно, ибо минувшие десятилетия его совершенно не обесценили.
Причин две: с одной стороны, оперируя преимущественно конъюнктурными данными опросов общественного мнения, Левада всегда стремился смотреть «поверх цифр», копать существенно глубже, чем того требует обычная полстерская работа «на злобу дня». В момент опубликования такой подход может даже раздражать, казаться пустым «умничаньем». Зато с большой дистанции — делает текст актуальным, даже когда лежащие в основе его появления события и перемены сами по себе уже никому особо не интересны. Это тот самый «лес», который далеко не каждому удаётся видеть за «деревьями».
Вторая причина утилитарной полезности книги Левады сегодня — то, что мы живем в обществе, которое родом из советского общества 1980-х годов и российского — 1990-х. Обстоятельства, персоны и моды меняются, но механизмы социально-политических процессов остаются в основном прежними. Поэтому методологию анализа текущей политики, разработанную Левадой, вполне эффективно можно применить и к пониманию перипетий десятых и двадцатых годов нашего века.
Итак, вот пример социального механизма, раскрытого Левадой и актуального как тогда, так и теперь. На примере выборов президента — 1996, ознаменовавшихся в том числе кратковременным взлетом популярности генерала Лебедя, он реконструирует механизм появления «третьей персоны». Не «третьей силы» — ей в условиях принципиальной биполярности постсоветской российской политики (власть — оппозиция), взяться просто неоткуда. А именно «третьей персоны», запрос на которую биполярная система генерирует постоянно. Четыре ключевых элемента этого феномена:
1. Субъект действия (реального или воображаемого), стоящий вне официальной сцены или хотя бы отчасти маргинальный — «возмутитель спокойствия» (потенциал протеста).
2. Опора не столько на организационные структуры/сети, сколько на личное влияние и связи (харизматический потенциал).
3. Апелляция к народу — неструктурированной и неэлитарной массе (популистский потенциал).
4. Программа исполнения массовых желаний, не скованная никакими ресурсными рамками (потенциал ожиданий).
Феномен Лебедя прекрасно раскрывается через такую методику анализа, но точно так же ею раскрывается и феномен раннего Ельцина (1987-1990), а в наши дни — Навального. Вся дежурная — и абсолютно верная — критика в их адрес игнорирует тот важнейший факт, что подобное сочетание «слабостей» и «недостатков» само по себе — главный секрет их силы (реальной или возможной). И таких социальных механизмов, вскрытых и разложенных по полочкам Левадой, десятки! Мне с учетом моих профессиональных интересов ближе его методика именно политического анализа, но в книге ей уделено только 200 страниц из 550, остальное же посвящено природе общественного мнения и проблеме «человека советского» (и постсоветского, разумеется) — так что увлечённые социальной антропологией и методологией изучения «гласа народа» тоже найдут здесь для себя бездну пользы и удовольствия.
Напоследок — ещё один безумно интересный кейс от Мастера: как анализировать показатели доверия к политикам с целью прогнозирования их перспектив. Он показывает, как через бесконечную толщу опросных данных, этой по преимуществу пустой и небогатой породы, можно добывать истинные алмазы знания. Кейс, разобранный на примере выборов-1996, сегодня как никогда полезен в контексте не стихающих «войн рейтингов». Левада изучает конверсию «доверия» как базовой валюты массовой политики в поддержку и приверженность и подмечает целый ряд логических несообразностей, которые необходимо понять. Например, доверие к Ельцину на протяжении кампании росло, хотя оценка его деятельности оставалась резко критической. Далее, доверие Явлинскому было высоким, но в голосование оно не конвертировалось. Наконец, доверие к Лебедю чрезвычайно возросло уже ПОСЛЕ того, как Ельцин взял его в свою команду, а тот призвал своих сторонников поддержать действующего президента.
Осмысляя эти парадоксы, Левада выводит свою типологию политического доверия с тремя уровнями. Базовых типов доверия он выделяет три: доверие как готовность признать и подчиниться авторитету лица (пример — отношение к Ельцину его избирателей), доверие как признание личных качеств/достоинств (отношение к Явлинскому его сторонников) и доверие как уверенность в способности героя к действиям, направленным на избавление от бедствий (массовое отношение к Лебедю после его назначения).
К этому социолог добавляет различие между мужским и женским типами доверия. Мужское — расчётливое, оно нуждается в проверке и подтверждении реальными действиями («по делам их узнаёте их»). Женское — нераздельное, ценностно или традиционно подкреплённое («не по хорошу мил, а по милу хорош»).
Наконец, доверие активное и пассивное: первое эмоционально нагружено, может вести к мобилизации и коллективным действиям. Второе означает терпеливую покорность обстоятельствам («как бы не было хуже») и отторжение коллективных акций. Отсюда — всего шаг до увязки доверия (как отношения) и действия: если доминирует пассивное доверие мужского типа, то действие предшествует доверию (это пример победы Ельцина-1996). Активное доверие женского типа само инициирует действие: увлечение, иллюзия, вдохновение — способны двигать горами (здесь я бы вспомнил победу «Единства» в 1999 г.).