Появление новых общественных классов, претендующих на выражение «духа времени», — таких как креативный класс и прекариат, — смещает фокус внимания со среднего класса. А ведь в течение XX века он был главным предметом исследований социологов и поклонения западных политиков. Но в последние несколько десятилетий средний класс на Западе беднеет, сжимается и размывается. Его не получается воспевать и славить столь же убежденно, как прежде. Скорее, приходится его оплакивать и искать пути его спасения. Параллельно в странах Востока и посткоммунизма средний класс растёт и расширяется, но далеко не занимает лидирующего положения. Почему это происходит — да и существует ли средний класс вообще? Этот вечно актуальный вопрос поднимает левый израильский социолог Хадас Вайс в своей книге 2019 года. Напомнив о сомнительности самого названия «средний класс» и слабости разнообразных подходов к его научному определению, она замечает, что эмпирические исследования жизни его современных представителей разительно отличаются от тех апологетических и исполненных надежды построений, которыми полны все либеральные учебники.
Людей среднего класса сегодня «объединяет не процветание, а мучительная нестабильность, отягощенное долгами имущество и вынужденная переработка». Они пытаются откладывать часть своего дохода, инвестировать его в жилье или страховые полисы. Они весьма политически прагматичны, не питая особых симпатий ни к предпринимательству, ни к демократии. На уровне общественного сознания это описывается так: «мы берем ответственность за свою судьбу, прилагая все возможные усилия в работе и одновременно воздерживаясь от ряда незамедлительных удовольствий, потому что мы сокращаем свои расходы… чтобы в будущем получить вознаграждение за эти лишения». Итак, мы имеем три факта: крайняя расплывчатость самой категории «средний класс», очевидный контраст между его воображаемым и реальным образом жизни, продолжающееся активное использование понятия «средний класс» политиками, институтами развития и специалистами по маркетингу. Взятые вместе, они приводят Вайс к выводу, что средний класс является не частью социальной структуры, а… разновидностью идеологии! Необходимой, чтобы апологизировать «главных героев капитализма — трудящихся, которые вносят свою лепту в накопление не только посредством своей работы, но и с помощью добровольных жертв в других сферах».
Но это ложная категория в том смысле, что «подразумевает силы, которыми мы не обладаем». И эти силы привлекаются «для целей, которые не являются нашими собственными, а последствия не идут нам во благо». Кому же служит эта идеология? Ради кого она заставляет людей идти на всевозможные жертвы? Автор указывает, что момент кризиса среднего класса совпадает с нарастающим «господством глобальных финансов. Доминирование финансового сектора экспортирует свойственные среднему классу идентификации в недавно либерализованные экономики и одновременно выкачивает ресурсы домохозяйств в тех странах, население которых давно считалось относящимся преимущественно к среднему классу». Институты капитализма, напоминает Вайс, «предназначены не для удовлетворения потребностей и желаний людей, а для регулирования их усилий по поддержанию собственных домохозяйств с помощью труда и потребления, опосредованных рынком. Тем самым они подпитывают процесс накопления». Идеология среднего класса «порождается капиталистической системой и обслуживает её», но как именно? Здесь автор обращает внимание на инвестирование, которое становится «пульсирующим сердцем идеологии среднего класса». Речь об инвестициях не только в финансовый рынок, но и в себя, свой персональный «человеческий капитал»: здоровье, образование, связи и др.
В отличие от низших классов, у «средних» есть некоторые ресурсы, превышающие те, что необходимы для покрытия их самых минимальных жизненных потребностей. И эти ресурсы логично было бы пустить на текущее потребление, чтобы сделать свою жизнь ярче и приятнее. Но такое решение категорически противоречит потребностям капитализма. Система заинтересована в том, чтобы не упускать ни крохи из потенциально доступного капитала! А значит, нужно убедить средний класс не тратить, а откладывать. Инвестировать, а не наслаждаться жизнью. Так возникает «идеология самоопределения, основанного на инвестировании, которая… усвоена теми, кто располагает средствами для инвестирования дополнительного труда, времени и других ресурсов в свое благополучие в будущем, а не тратит все имеющееся у них на немедленное удовлетворение своих желаний». Благодаря этому капитализм извлекает все больше ресурсов из людей, не возвращая им обещанного вознаграждения. Нас заставляют не только экономить ради инвестирования, но и работать больше — для того, чтобы было что вкладывать! «Они твердят, что мы должны быть искушенными финансовыми субъектами, которые вместо того, чтобы терять деньги, позволяя им томиться на банковском счете, где их ценность будет пожирать инфляция, должны инвестировать их в глобальные финансы, используя риски для извлечения прибыли и диверсифицируя их, чтобы оседлать волны волатильности рынка». И тогда «ценность, реализованная по итогам инвестирования, считается результатом усилий и инициативы».
Однако подвижность и непредсказуемость глобальной финансовой системы «делает ценности… слишком нестабильными, чтобы инвестиции приносили предсказуемые результаты». Из-за такой непредсказуемости планирование становится необоснованным, и само по себе оно превращается из рационального занятия в иррациональное, идеологически обусловленное. Инвестиции становятся не разумными вложениями, а «характерными для среднего класса ритуалами инициации и нормативными признаками взрослости». Инвестирование «создает впечатление, будто ценность наших сбережений и… активов, зачастую приобретаемых в кредит, в рассрочку или посредством страховых взносов, каким-то образом сохраняется и доступна нам всякий раз, когда она нам понадобится». Разумеется, это не так! Наоборот, «осмысляя себя в качестве принимающих самостоятельные решения инвесторов, мы неосознанно встаем на сторону сил накопления прибавочного продукта». Сила идеологии так велика, что мы скорее переживем наказание в виде снижения рыночной ценности своих активов, чем усомнимся в необходимости и дальше инвестировать, пока еще есть силы и средства. «Самоопределение, подразумеваемое средним классом, лживо», — заключает Вайс. Мы работаем не на себя, а на систему, но не понимаем этого. А она этим пользуется, натравливая «нас друг на друга в конкуренции за преимущества… для защиты ценности наших инвестиций».