Робототехника, передовые медико-биологические науки, цифровые деньги, кибербезопасность и «большие данные» — такова пятерка «индустрий будущего» по версии Алека Росса. В 2008 г. он работал координатором политики в сфере технологий и СМИ в избирательном штабе Барака Обамы, затем стал при Хиллари Клинтон старшим советником государственного секретаря США по инновациям (с целью модернизации дипломатических практик и поиска новых инструментов и подходов для решения внешнеполитических проблем), а ныне возглавляет собственную консалтинговую компанию. Его нашумевшая книга, вышедшая в 2016 году, отталкивается от разительных изменений, произошедших в мире благодаря технологической революции и глобализации. Они, констатирует Росс, превратили «одних из нас в победителей, а других — в проигравших. В числе первых оказались прежде всего венчурные инвесторы, предприниматели и высококвалифицированные специалисты, быстро сориентировавшиеся на стремительно растущих новых рынках и оценившие новые технологии». Проиграли же «прежде всего жители тех регионов мира, где рабочая сила традиционно была дорогой», таких как США и Западная Европа. В то время как множество регионов мира поднимается с колен, другие, прежде богатые и перспективные, сползли в депрессию. Такова плата за новую индустриальную революцию, изменившую лицо мира. Но даже эти перемены «меркнут по сравнению с тем, что сулит следующая волна инноваций». Именно ей, этой волне, и посвящена книга.
Перемены будут столь же поразительными, сколь и драматичными: «многие получат в результате большую выгоду. Некоторые — огромную выгоду. Зато сотням тысяч и даже миллионам придется сняться с насиженных мест». Под ударом прежде всего средний класс, часть которого окажется в числе новых бедных. «Всепроникающее ощущение того, что найти свое место в мире или двигаться вперед становится все труднее, потрясает основы многих обществ». Сами по себе инновации несут и новые возможности, и новые опасности: «те же самые инструменты, которые способствуют беспрецедентным достижениям в области экономического и социального благосостояния, также облегчают задачу хакеру, который вознамерится украсть ваши персональные данные или взломать ваш банковский счет». А социальные сети, создав небывалые возможности для новых связей, могут и «стимулировать развитие новых форм тяжелых социальных неврозов». Общедоступность информации не только даёт шансы, но и подталкивает конкуренцию во всемирном масштабе, «а она может пошатнуть почву у вас под ногами». Но то, что ударило по индустриально развитым странам, «оказалось просто прекрасным для Индии, Китая и большей части остального мира». Нашими «самыми ценными товарами вместо соли и сахара, химикатов и топлива стали данные и услуги. Регионы, которые обеспечивают ими мир, сегодня находятся на вершине экономической пирамиды информации».
Если уходить глубже в отдельные «индустрии будущего», то по каждой из них Росс предлагает интересные наблюдения. Так, робототехника сегодня имеет собственную «большую пятерку» — это Япония, КНР, США, Южная Корея и Германия, вместе они продают больше 70% роботов мира, выступая при этом как лидирующими продавцами, так и ведущими покупателями. Разрыв между ними и остальным миром со временем может даже увеличиться: «им будут принадлежать самые известные бренды потребительских роботов», а также программное обеспечение, что вместе образует целые экосистемы робототехники. А значит, они «будут получать прибыль от своих высокооплачиваемых рынков труда и растущего богатства». Правда, Запад и Восток смотрят на роботов по-разному: в европейской культуре существует застарелая боязнь «восстания машин», восходящее еще к легенде о Големе и повести о Франкенштейне. На Востоке же ничего подобного не наблюдается — и это дает Азии огромное преимущество в разработке и повсеместном внедрении роботов в повседневную жизнь. Главным риском быстрой роботизации остается массовая безработица среди людей, чьи профессии будут вытеснены роботами: таксисты, официанты, «дальнобойщики» и др. Если для Японии с её сокращающимся населением такой проблемы почти нет, то для США и Китая это настоящий вызов стабильности их социальных и политических систем.
Большие данные — тот материал, из которого строится новая экономика. «Частные компании в наши дни собирают и продают не менее 75 тысяч данных о каждом среднем американском потребителе», и это далеко не предел. Еще в 2007 г. доля всей мировой информации, хранящейся в цифре, достигла 94% и с тех пор продолжает расти. Но рост объемов без возможности их обработать не несет никакой пользы. А значит, будущее — за теми, кто научится их обрабатывать. В этом случае Росс пишет о том, что хорошо понимает: в 2008 г. «команда Обамы использовала “большие данные” для более четкого понимания того, как собирать деньги, где именно проводить кампанию и какую рекламу размещать». Так, в одном случае было проанализировано 18 версий письма с призывом к избирателям внести финансовый вклад в дело Обамы; самая неудачная из них принесла 403 603 доллара, тогда как самая эффективная — 2 673 278! Человеческая интуиция оказалась неспособной подсказать самый выигрышный вариант обращения, но это смогли сделать большие данные. А уже в 2012 г., опираясь на этот опыт, команда Обамы «проделала вдвое больше работы и получила результат в четыре раза выше» республиканского оппонента (речь о деньгах на финансирование выборов). Скоростная обработка данных позволяет в реальном времени строить портрет потенциального избирателя и эффективнее с ним взаимодействовать. В будущем большие данные, уверен Росс, «изменят то, что мы едим, как мы общаемся и где именно проводим черту между общественной и частной сторонами своей личности».
Цель своей книги автор видит в том, чтобы помочь молодым людям выбрать для себя профессию, которая не исчезнет под давлением новой революции через считанные годы, а будет востребована в течение ближайших нескольких десятилетий. Есть у него и рекомендации не только для людей, но и для целых стран, которые не хотят «остаться за бортом». В самом общем виде они выглядят так: снять максимум ограничений — профессиональных, социальных и других — для женщин. «Нет более явного показателя инновационной культуры, чем положение женщин. Полная интеграция и расширение прав и возможностей женщин в политической и экономической сферах — это наиболее важный шаг, который только может предпринять страна или компании для усиления своей конкурентоспособности». Инновации не рождаются в атмосфере запретов, повторяет автор, и приводит в качестве антипримеров в основном Россию и мусульманские страны: «замкнувшись в рамках мышления XIX века, для которого было правильным физически контролировать землю, власть и людей, Путин упускает из виду реальности силы в XXI веке». Инновациями нельзя заниматься, если вы воспринимаете внешние рынки как вражескую территорию — а именно так, считает член команды Обама-Клинтон, обстоит дело в России Путина и Белоруссии Лукашенко, этих «фанатиков контроля». Отставшей и замкнувшейся в себе России он противопоставляет Эстонию — настоящую «страну будущего» — и… Украину! Она, как следует из книги, представляет собой территорию, где идет битва между открытостью и закрытостью, но с высокими шансами победы первой. Глубина авторского анализа, кажущаяся бесспорной, когда речь не идет о близких и понятных читателю вещах, сразу даёт сбой, когда Росс начинает рассуждать о том, чего не знает и не понимает. И это заставляет задуматься: а не грош ли цена его технологическому визионерству, так грубо игнорирующему капиталистические и геополитические реалии современного мира?