Гуру футурологии XX века, американец Элвин Тоффлер получил известность благодаря своей дебютной книге 1970 г. «Футурошок». Одним из первых он обратил внимание на ускорение потока перемен, которые захватывают самые разные стороны нашей жизни и подвергают испытанию и нашу психику, и наши способы принятия решений, и наши социальные структуры. Этот поток настолько силен, что «из-за него подрываются устои общества, меняются ценности, забываются корни». Благодаря этим переменам «будущее вторгается в нашу жизнь». Причем значение имеет не столько направление перемен, сколько их скорость.
Цель Тоффлера — систематизировать результаты этого вторжения, чтобы «научиться контролировать темпы перемен». В ином случае, опасался он, большинство людей утратит способность к приспособлению. Они станут жертвами «футурошока» — стресса и дезориентации, возникающих у тех, кто оказался подвержен слишком большому количеству перемен за слишком короткий срок. Такой шок приводит к появлению «боязни будущего», боязни перемен — болезни, которой страдает все большее число людей.
Чтобы ее вылечить, нужно научиться адаптироваться к переменам на всех уровнях — личностном, групповом, национальном и мировом. Необходимо помочь людям адаптироваться, и для этого автор предлагает оригинальный ход: вместо того чтобы изучать прошлое, дабы пролить свет на настоящее, — заняться изучением будущего, чтобы из него взглянуть на сегодняшний день. Таким образом, людям предлагается «пересмотреть свое отношение к будущему и к его роли в настоящем». При должных усилиях, надеется ученый, появится шанс «перевести кризис в возможность помочь людям не только выжить, но и достичь вершин… получить новое мастерство и новую власть над своими собственными судьбами».
Наблюдая за развитием технологий и экономики в период, непосредственно предшествовавший взрыву информационных технологий, Тоффлер называет формирующуюся глобальную систему «супериндустриализмом» (позднее ее переименуют в «постиндустриализм») и предсказывает целую серию «встрясок» в течение ближайших 30-40 лет. Дело в том, что никакого плана нового мира не существует, он формируется стихийно, а значит, различные его элементы не соответствуют друг другу и понадобится время и усилия на их взаимную «притирку». Более того, у нас нет и образца, который можно было бы использовать с целью адаптации к переменам.
Однако противостоять переменам на основании этого не следует: «Любая попытка подавления будет не только провалена, требуя все больше усилий, но вызовет более кровавые, более неуправляемые изменения, может наступить и моральное помешательство». Реакцией на футурошок должен стать не отказ от изменений, а особый подход к изменениям. Тоффлер предлагает «создать персонал и новые социальные регуляторы изменений», которые смогут рассмотреть, проанализировать и рекомендовать стратегии для развития или, напротив, замедления тех или иных изменений. Меняющееся общество нуждается «в новых учреждениях и организационных формах, в новых амортизаторах и сбалансированных колесах». Это позволит не просто наблюдать за переменами со стороны, а взять их под контроль, «использовать ускоряющий толчок, направлять его и задавать ему темп».
Одна из идей в этом направлении — создание «анклавов прошлого» и «анклавов будущего», где могли бы собираться те, кому нужна передышка, или, напротив, те, кто готов к быстрым и широким переменам. «Мы выживем, только если перейдем от личной тактики к социальной стратегии… строя очаги постоянства и буферы на пути изменений», — считает футуролог. В анклавах будущего могли бы собираться те, «кто хотят испытать свое будущее заранее». Адаптируя их к будущему примерно тем же способом, каким мы готовим будущих космонавтов или спецназовцев, «мы снижаем их тревогу и готовим к тому, чтобы они смогли справиться с проблемами» завтрашнего дня. Для этого должны быть созданы настоящие «музеи будущего».
И наоборот, нужны «субобщества, члены которых решают держаться в стороне от последних событий». Для них скорость изменений может быть искусственно занижена, а кругооборот новшеств и выбора сознательно ограничен. В таких анклавах жертвы футурошока в течение определенного времени смогут избегать «перестимуляции», будучи упрятанными в капсулу, специально отрезанную от окружающего мира. Перемены предполагают ошибки, в том числе катастрофические, и «анклавы прошлого» дают нам шанс на то, что «кто-нибудь сможет собрать обломки в случае массового бедствия».
Одну из ключевых ролей в преодолении футурошока должна сыграть система образования. Но для этого ее саму нужно изменить радикальным образом. Существующая система настроена на подготовку человека индустриальной эры. Массовое образование стало гениальным механизмом, позволившим индустриализму готовить тех людей, которые ему требовались. Однако теперь требования изменились! При супериндустриализме машины исполняют рутинные задачи, в то время как люди — интеллектуальные и творческие. Машины будут синхронизированы, а люди — разбросаны территориально и десинхронизированы. «Технология завтрашнего дня требует не миллионов поверхностно начитанных людей, готовых работать в унисон на бесконечно монотонных работах… но людей, которые могут принимать критические решения, которые могут находить свой путь в новом окружении».
Целью образования должно стать повышение способности человека справляться с изменениями и приспосабливаться к ним. Теперь уже важно не столько понимать прошлое или даже настоящее, сколько предвидеть направление и масштаб изменений. А это означает, что нам нужно представить, какие профессии потребуются через 20 или 50 лет. Мы должны создать «Совет Будущего» в каждой школе, каждом колледже, — пишет Тоффлер, — и в него должны войти люди, занятые проблемами будущего в интересах настоящего. Они должны быть демократичными, то есть включать студентов, а не только преподавателей.
Представляя супериндустриализм в качестве направления движения, а будущее — в качестве исходной точки, такие советы помогут революционно изменить систему образования. Их цели — «распределение, децентрализация, взаимопроникновение с общиной, адхократическое управление, слом жесткой системы расписаний и классов». Сам процесс образования должен стать непрерывным, а школа должна лишиться монополии на него.
Фундаментальные изменения должны произойти и в социальном управлении. «Бремя решений» — такое понятие вводит Тоффлер для обозначения катастрофической неспособности существующей системы управления справиться с новыми проблемами. Футурошок приводит к тому, что результаты управления становятся шокирующе неподконтрольными управленцам. Например, расширение дорог ведет к увеличению пробок, а увеличение объемов строительства социального жилья — к снижению его доступности для нуждающихся.
Изменения ускоряются, управление за ними не успевает. Дело в том, что распад индустриализма подрывает основы принятого в этой системе технократического планирования. Его главные пороки — экономоцентризм, краткосрочность и антидемократизм. Индустриальное планирование в супериндустриальную эпоху может привести только к увеличению колебаний и срывов, еще более разбалансировать агонизирующую систему.
Как результат, «растущие свидетельства того, что наше общество вышло из-под контроля, приводят к развенчанию науки», и на смену ей идет мистицизм. Возвращение донаучных представлений усиливает и без того мощную волну ностальгии по «старым добрым временам», создается целый бизнес, зарабатывающий на ностальгии.
Вместо отказа от планирования Тоффлер призывает гуманизировать его, сделать более долгосрочным и демократичным. Чтобы смотреть в будущее, а не в прошлое, он предлагает собрать «центры воображения», которые будут выдвигать кажущиеся утопическими идеи и предложения. На их основе затем можно создать образ желаемого будущего — и далее разработать пути к нему. Рекомендация, которая, несмотря на прошедшие полвека, остается более чем актуальной, но не сказать чтобы реализованной.