Рецензия опубликована в книге В.В. Фёдорова «Ума палата»
Поведенческая экономика — модное течение в экономической науке, фокусирующееся на изучении стимулов, определяющих человеческое поведение. Открытие реальных стимулов позволяет их реконструировать таким образом, чтобы «подтолкнуть» людей к определенному — иногда «правильному», иногда «выгодному» — поведению. На основании достижений поведенческой экономики многие государства, учреждения и корпорации пытаются «перепрограммировать» человеческое поведение — с переменным успехом.
Тем не менее внимание к истинным причинам человеческих поступков заслуживает безусловного уважения. Особенно если при этом с опорой на факты развенчиваются былые кумиры и общепринятые заблуждения! Именно этим занимается чикагский профессор-экономист Стивен Левитт, ставший известным благодаря своим оригинальным исследованиям. Его подход получил известность как «фрикономика». Он характерен тем, что экономика здесь рассматривается не как особая предметная область изучения, а как набор инструментов, используемых для исследования самых разных сфер человеческой активности и взаимодействия.
Один из её результатов — одноименная книга, стиль изложения которой напоминает «записки охотника за сокровищами». Под сокровищем здесь следует понимать открытие истинных причин странных и труднообъяснимых явлений, сопровождающих нас по жизни. Метод Левитта — изучение разнообразных массивов данных с целью ответить на необычные и редко задаваемые вопросы. «Хорошо рассуждать о том или ином явлении в теории, но когда вместо пустых слов звучат упрямые факты, результат часто оказывается весьма неожиданным». В дело идут «результаты школьных тестов, статистика преступности в Нью-Йорке, финансовые записи наркоторговцев и т.д.».
В общем, глупцы, повторяющие расхожую фразу про то, что «есть ложь, есть большая ложь, а есть статистика», явно чего-то недопонимают в жизни. Статистика, если уметь с ней работать, показывает опыт Левитта, оказывается ключом к удивительным открытиям! Но чтобы к ним прийти, необходимо следовать нескольким несложным правилам. Во-первых, «краеугольными камнями современной жизни являются стимулы». Во-вторых, «общепринятая точка зрения часто бывает неправильной». В-третьих, «наибольшее влияние часто имеют отдаленные и почти неуловимые причины». В-четвертых, не стоит бездумно доверять экспертам, ведь они — тоже люди, а значит, имеют свои интересы, возможно, отличные от ваших. Они просто используют свою высокую информированность для решения собственных проблем — порой за ваш счет. В-пятых, «знание о том, что и как нужно измерять, делает сложный мир гораздо проще». Впрочем, именно этом, последнее правило простым не назовешь.
Одно из шокирующих открытий автора связано с состоянием детской и подростковой преступности в Нью-Йорке. Его в середине 1990-х годов можно охарактеризовать как эпидемию — которая, однако, закончилась вопреки катастрофическим прогнозам всех экспертов. Спад преступности, конечно, затем получил убедительные объяснения от экономистов (мощный рост американской экономики), политиков (новые законы по контролю за оружием) и криминалистов (новые стратегии полиции). Эти объяснения всех устроили и стали общепринятыми, ведь они оправдывали предпринятые действия и вселяли уверенность, что и другие проблемы могут быть решены похожим образом…
Левитт заявляет, однако, что истинная причина спада преступности была совсем другой и ни к усилиям борцов с ней, ни к объяснениям экспертов не имеет никакого отношения! Итак, ответ «фрикономиста»: наибольший вклад в массовое снижение детской и подростковой преступности в середине 1990-х гг. в Нью-Йорке внесло решение Верховного суда США легализовать аборты по всей стране. Дело в том, что «дети из неблагополучных семей имеют гораздо больше шансов стать преступниками, чем все остальные. Кроме того, большинство матерей, пожелавших сделать аборт.., были бедными, незамужними, а то и несовершеннолетними… Это были именно те женщины, дети которых, если бы родились, имели бы наиболее высокие шансы стать преступниками». Но эти дети просто не родились, так что решение суда имело «необычайно сильный дистанционный эффект». Вот почему, утверждает Левитт, рост преступности остановился: «источник» новых потенциальных преступников внезапно пересох!
Другой пример эффективности «фрикономики» дает исследование качества работы американских агентов по продаже недвижимости. Как выяснил Левитт, когда они продают собственные дома, они дольше выбирают покупателей и в результате получают примерно на 3% больше, чем в случае, когда дома принадлежат не им, а их клиентам. Такой диспаритет заставил его прояснить вопрос о стимулах, которыми руководствуются агенты. Официально они получают 6% комиссионных от сделки, но обычно эта сумма пополам делится между агентами продавца и покупателя, а от оставшейся суммы еще половина уходит агентству, где работает маклер. Итого его доход от продажи составляет чаще всего только 1,5%. Продав дом за 300.000 долл., он положит в свой карман $4.500. Есть ли у него в таком случае бороться за более высокую цену, если каждые 10.000 сверху принесут владельцу недвижимости $9.400, а ему самому — только $150? Очевидно, что агент не захочет тратить лишнее время, деньги и энергию за такую мизерную прибавку. Зато если речь идет о продаже его собственного дома, то его выигрыш возрастает кратно — почти на всю сумму удорожания!
Структура заработка, иными словами, стимулирует вашего маклера хвататься за первый же попавшийся запрос на продажу, а не ждать самого выгодного клиента, продавать быстро, а не дорого. А недополучит за это деньги не маклер, чьи потери от упущенной выгоды будут минимальными, а домовладелец. Вот так и доверяй компетентным профессионалам, которые все знают лучше вас!
Стимулы эксперта в данном случае сработали против его клиента, и такое бывает нередко. Скажем, «исследования показали, что в регионах с низкой рождаемостью акушеры гораздо чаще назначают кесарево сечение… Когда бизнес идет туго, врачи пытаются поправить свое благосостояние проведением более дорогих процедур». Левитт предлагает нам «критически относиться к общепринятым истинам и понять, что многие вещи не таковы, какими кажутся». И реже путать моральные нормы («как должно») с реальными стимулами («как есть»).
А для этого — задавать больше вопросов, особенно неудобных! Такой подход позволяет изучать «скрытую сторону… всего на свете». В этом случае и сама экономика превращается в «пакет информации о рынке труда, недвижимости, банковской сфере и инвестициях», а вовсе не зубодробительную теорию с миллионом непонятных формул. Что явно поможет улучшить общественный имидж экономической науки, давно и основательно испорченный гуру эконометрики и макроэкономики.