Что хотите найти?

Автор — крупный американский социолог, профессор Йельского университета (главного поставщика президентов США). Его исходная специализация — изучение обществ Юго-Восточной Азии: Индонезии, Малайзии и др., а сфера интересов — изучение взаимосвязи государственной политики (а также политики крупных глобальных корпораций) и интересов обычных людей и их сообществ.
Книга посвящена анализу того, как создавались и рушились крупные проекты преобразований общества на научной основе. Скотт начинает с изучения печального опыта «научного лесоводства». Еще в XVIII веке в Германии сформировался «научный подход» к ведению лесного хозяйства. Он предполагал, что при условии упорядочения лесоводства лес можно превратить в источник постоянного и устойчивого дохода для его владельца. Для этого надо убрать из леса все «лишнее». Лес нужно превратить, по сути, в фабрику по выращиванию древесины на продажу. А значит, разнообразие лесных пород надо заменить одной — самой высококачественной и быстрорастущей. Такая порода была найдена и внедрена (норвежская ель), что дало быстрый коммерческий результат. Весь лес следовало поделить на участки, контролируемые каждый своим лесником. Высаживать ель следовало в геометрически стройном порядке — правильными рядами... в общем, организованный «немецкий лес» — мечта планировщика, чиновника и коммерсанта! И такой лес очень быстро обрёл огромное число могущественных поклонников — от Америки до Индии.
Увы, через несколько десятилетий выяснилось, что «научное лесоводство» — это не более чем опасная химера. Норвежская ель быстро растёт, но также быстро и исчерпывает питательные вещества почвы. Регулярная уборка леса, его чистка от всего лишнего нарушает оборот минеральных веществ, убивает почву. Геометрически правильные леса беззащитны перед ураганами. Однородные леса — легкая добыча для эпидемий и вредителей. Ну а коммерческая ориентация лесоводства наносит огромный ущерб местному сообществу, на протяжении веков использовавшему лес как источник разнообразных ресурсов. В конце концов от «научного лесоводства» пришлось отказаться, затратив при этом огромные средства на восстановление погубленных горе-учёными лесов и земель.
От научного лесоводства Скотт переходит к другим областям. В частности, он рассматривает деятельность революционеров начала XX века в России и Германии, сравнивая подходы Ленина и Розы Люксембург. Ленин создал учение о партии профессиональных революционеров — авангарде пролетариата. Партия учит рабочий класс, воспитывает его, управляет им, готовит к революции. Революция — это война, класс — это армия, а партия — Генеральный штаб. Кстати, профессиональные революционеры— это не рабочие, а интеллигенты, овладевшие революционной теорией (марксизмом). Сами рабочие до марксизма дорасти не могут, их потолок — лейборизм и профсоюзы.
Подход Люксембург — альтернативный: партия должна учиться у рабочего класса, сотрудничать с ним на равных. Революцией управлять невозможно, её можно только пытаться как-то направлять, не более того. Партия не может стоять над классом, она — его орудие, а не управляющий центр.
Опыт реальной революции в России показал, что права была Люксембург, а не Ленин. Все происходило не так, как планировала партия большевиков, а скорее наоборот. Ни один прогноз Ленина не сбылся, все шло не так, как ожидалось, не партия управляла массами (и событиями), а массы и события увлекали за собой партию.
Таков ещё один пример тщетности расчетов на заранее спланированное, научное управление социальными процессами. Подобных примеров Скотт разбирает ещё много: коллективизацию сельского хозяйства в СССР и постколониальных странах Африки, механизацию сельского хозяйства на Западе, строительство искусственных столиц (типа Бразилиа) и др. Он называет подход, лежащий в основе таких действий — централизующих, бюрократизирующих, диктующих людям и природе новые, невиданные принципы жизнеустройства, высоким модернизмом. Среди его теоретиков и практиков — Ленин и Ле Корбюзье, чиновники Всемирного банка и колониальные власти, барон Осман и американские химические компании типа «Монсанто».
Скотт подробно разбирает обстоятельства возникновения высокого модернизма, его авторитарную природу, причины его притягательности. Он также анализирует, чьим интересам служит высокий модернизм: интересам политиков, интеллигентов, чиновников и инженеров. Увы, среди его интересантов нет ни рабочих, ни крестьян, ни мелких буржуа. Эти классы — объекты и жертвы высокомодернистских проектов преобразований, которые обречены на провал, но при этом всегда погребают под собой множество человеческих судеб и даже жизней.
Так что же, Скотт — типичный консерватор, противник всего нового и революционного? Ворчун, старик, реакционер?! И да, и нет. Автор противопоставляет великие квазинаучные теории, разрабатываемые единицами — повседневному творчеству огромных масс людей. И те, и другие преобразуют мир, однако вторые делают это хоть и медленно, но менее авторитарно, с меньшими ресурсами и рисками. В этой связи Скотт выделяет особый вид знания, отличный от научного — практическое знание («метис»). Почему самый гениальный физик не может управиться с кораблем в шторм лучше, чем малограмотный, но опытный моряк? Потому что большинство областей человеческой деятельности требует не теоретических знаний, а навыков, получаемых посредством долгого опыта практических действий по принципу «попробовал — ошибся — попробовал снова — проучилось лучше». Метис — знание обычно «молчаливое», невербализированное, это знание рук, а не головы, оно не общезначимо, но конкретно. Зато крайне практично! Критерий его ценности — успех его обладателя. В отличие от научной истины, которая сама по себе ещё ничего не даёт человеку, метис реально помогает ему делать свою жизнь лучше здесь и сейчас.
Резюмируя, рекомендую ознакомиться с этим (да и с другими — Скотт каждые 4-5 лет выпускает по книге, многие переведены на русский) трудом всем, кто интересуется проектами преобразований в разных сферах человеческой деятельности и не хочет, чтобы его собственные проекты такого рода не вылетели в трубу :)