Рецензия опубликована в журнале «Книжная индустрия»
После трех с половиной десятилетий идеологической монополии, установленной неолиберализмом, мало кто в мире понимает, как на самом деле устроена капиталистическая экономика, каковы ее правила и исключения, к каким последствиям ведет экономическая политика и есть ли альтернатива существующему положению дел. Кембриджский экономист Ха-Джун Чанг полагает, что логичным результатом неолиберального курса стала Великая рецессия — крупнейший (после 1930-х годов) мировой кризис, последствия которого не преодолены до сих пор. Нам предлагали просто положиться на рынок и не мешаться у него под ногами, обещая взамен всеобщее обогащение. Увы, на практике «политика свободного рынка привела к замедлению темпов роста, усугублению социального неравенства и повышению нестабильности». В странах побогаче эти явления маскировались грандиозной раздачей кредитов почти всем желающим. В странах победнее не было даже такой возможности, так что там жизнь за столь длительный промежуток вообще не улучшилась. Есть ли исключения? Есть, и это… Китай и Индия! По странному совпадению эти страны отказались принимать политику свободного рынка, позаимствовав только некоторые ее элементы. Благодаря этому они обеспечили быстрый экономический рост и сокращение бедности, правда, ценой резкого роста неравенства.
Неэффективность неолиберального курса очевидна всем, кто умеет видеть: это учение, будучи реализованным на практике, не выполняет данных обещаний. Но есть ли ему альтернативы? Любая идеология пытается представить себя единственно истинной и опорочить конкурентов либо даже отрицать их существование. Вот и о более эффективных моделях капитализма мы почти не знаем ввиду засилья неолиберальной пропаганды. А эти варианты есть, их много, они абсолютно реалистичны и более успешны по сравнению с тем, что предлагают неолибералы (именно поэтому говорить о них в «приличном обществе» считается некомильфо). И это не КНДР, а развитые капиталистические страны, которые, будучи вынуждены на словах поддерживать неолиберальную риторику, на практике все делают иначе. Чтобы рассказать о них, Ха-Джун Чанг формулирует 23 тезиса, являющихся частью неолиберального символа веры, и последовательно разоблачает их на реальных примерах.
Начнем с базового постулата о «свободном рынке»: утверждают, что любое ограничение, которое вводит правительство на свободное движение рыночных сил, снижает эффективность обмена и в конечном счете делает нас беднее. Если предоставить людям «свободу выбора», они быстро разбогатеют! Увы, любой рынок по определению имеет пределы и рамки, которые устанавливаются правительством. И любое правительство всегда вовлечено в происходящее на рынке. Неолибералы не исключение, они очень жестко регулируют рынки, но только там и тогда, где и когда это выгодно их спонсорам из крупного бизнеса.
Скажем, в XIX веке Британия провозгласила нечестивым делом торговлю людьми и упорно боролась за принятие этого запрета всем миром. Как же так, зачем запрещать торговлю столь ценным товаром, зачем мешать работорговцам накапливать богатство и вносить свой вклад в процветание родины? Или детский труд на английских фабриках: он был запрещен только после длительного и яростного сопротивления их хозяев. Каждый запрет такого рода давался тяжело, но в конечном счете сделал наш мир лучше. Любое ограничение или, наоборот, либерализация рынка — это сиюминутное политическое решение, принимаемое в конкретных обстоятельствах благодаря сложившемуся в этот момент уникальному соотношению сил. Идеология же свободного рынка используется бизнесом и его агентами во власти только в тех случаях, когда им это выгодно. Никто из них не думал об идеологии в 2008-2009 гг., когда американские власти заливали дыры в балансах крупнейших частных банков и страховых компаний! Эти средства были колоссальными, и это были средства налогоплательщиков, используемые для спасения частной собственности… Не правда ли, странное поведение для неолибералов? Нет, абсолютно нормальное, ведь неолиберализм — он «для кого надо», а остальным просьба не беспокоиться. «Символ веры» имеет весьма относительное влияние на практику неолиберализма, он обращен к доверчивым массам, а реальную политику определяют крупный бизнес и его агенты в своих интересах. И они весьма прагматичны, легко отбрасывая постулаты «единственно верного учения» сплошь и рядом, где им это выгодно.
Кстати, о частной собственности: неолиберализм предполагает, что только частная компания может добиться успеха, поскольку лишь ее владельцы способны заботиться о ее бизнесе по-настоящему. Одной из движущих сил неолиберального курса стала приватизация госкомпаний, другой — «возвращение компаний акционерами», то есть смена менеджмента частных компаний с целью заставить их меньше тратить на развитие и больше отчислять акционерам в качестве дивидендов. Увы, в большинстве случаев приватизированные компании стали работать не лучше, а хуже. Многие из них по-прежнему требуют обширных государственных дотаций. А некоторые даже пришлось вернуть государству в результате полного развала работы новыми частными владельцами (хрестоматийный пример Британских железных дорог)! Но даже успешные частные компании постепенно движутся к упадку в результате диктата акционеров, выбирающих бо́льшие дивиденды в ущерб капиталовложениям в будущее. Максимизация акционерной стоимости часто вредит самой компании, не говоря уже о ее работниках, потребителях и поставщиках. Именно эти три силы, наиболее заинтересованные на практике в процветании компании, благодаря неолиберальному курсу оказываются лишены влияния на корпоративную политику. Результат ожидаем: частные акционеры богатеют, компании стагнируют, рабочих увольняют, потребителей лишают свободы выбора, неравенство растет.
И таких «тайн капитализма» автор раскрывает немало. Макроэкономическая стабильность — еще один фетиш неолибералов — не делает экономику стабильнее, а чаще всего подрывает потенциал ее роста. Бедная страна не может разбогатеть, следуя неолиберальным советам. Африка и другие слаборазвитые страны мира вовсе не обречены на нищету и отсталость вследствие якобы «лени» или «примитивности» их населения. Если богатые богатеют, это не делает богаче все общество. Сверхвысокие зарплаты менеджеров не имеют никакого разумного обоснования, кроме алчности частных акционеров компаний (те готовы много платить топ-менеджерам за политику высоких дивидендов и при этом не думать о будущем самой компании). Интересы частного бизнеса далеко не всегда совпадают с интересами страны и общества, а чаще, наоборот, им прямо противоречат. «Общество равных возможностей» на самом деле не обеспечивает людям равных возможностей: юридическое равенство на практике неосуществимо из-за крайне неравномерного распределения общественного богатства. И, наконец, для хорошей экономической политики совершенно не требуются хорошие экономисты! «Чудо» Японии, Южной Кореи, Тайваня было сотворено правительствами, в которых таких экономистов не было! Зато они с избытком были представлены в правительствах стран, которые так и не сумели разбогатеть — вопреки всем жертвам, принесенным на алтарь неолиберального учения. Похоже, пора наконец свергнуть этого Молоха, пожирающего целые страны и общества, пока он не пожрал всю планету. Но времени на это у нас все меньше…