МОСКВА, 11 августа 2022 г. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) представляет данные опроса, посвященного представлениям россиян о природе сексуальной ориентации и опыту столкновения с пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений.
Врожденное vs. приобретенное? |
Научный интерес к природе сексуальной ориентации насчитывает не одно столетие. Что стоит за влечением к представителям противоположного или своего пола — биологические, психологические или социокультурные факторы? Этим вопросом по сей день задаются многие ученые во всем мире. Каждый второй россиянин считает сексуальную ориентацию биологически обусловленным паттерном — 51% утверждают, что она дана человеку от природы (табл. 1). Эта точка зрения наиболее близка женщинам (54% vs. 48% среди мужчин), гражданам со средним специальным образованием и выше (52-53%), а также активным потребителям телевидения и интернета (58%). Мнение, что влечение к противоположному или своему полу изменчиво и формируется в течение жизни, находит среди россиян заметно меньше поддержки. С ним соглашаются в 3,4 раза реже (15% vs. 51%). Наконец, для четверти опрошенных сексуальная ориентация — это комбинация биологических и иных факторов, в связи с чем она формируется в течение жизни лишь отчасти (26%). Такое убеждение доминирует среди граждан, имеющих в своем окружении людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией (41%).
Помимо пола, уровня образования и медиапотребления представления о природе сексуальных предпочтений обусловлены поколенческой спецификой и местом проживания.
|
Более половины россиян полагают, что сексуальную ориентацию взрослого человека невозможно изменить внешними усилиями (56%), однозначно в этом убеждены треть наших сограждан (31%) (табл. 2). Мнение, что сексуальная ориентация — нечто постоянное и устойчивое, чаще поддерживают молодежь 18-24 лет (68%), жители обеих столиц и городов-миллионников (62%), а также активные потребители интернета (63%). Сторонников альтернативной позиции среди россиян почти вдвое меньше: 30% допускают изменение сексуальной ориентации взрослого человека внешними усилиями, а среди жителей Северо-Кавказского федерального округа так думает каждый второй (47%).
Секс-меньшинства: распространенность и пропаганда |
В сравнении с опросом десятилетней давности сегодня россияне чаще заявляют, что сталкивались с пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений. Доля тех, кто встречал их популяризацию на просторах интернета, в СМИ и кинематографе, выросла с 2012 года в два раза (13%, 2012 г. — 6%) (табл. 3, 4). Чаще других это замечают мужчины (17%), молодежь 18-24 лет (19%), жители обеих столиц (18%). Не сталкивались с подобным 86% опрошенных (2012 г. — 92%).
Вероятность встретить пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений на телеэкранах сводится к нулю (3% среди активных телезрителей vs. 16% среди активных потребителей ТВ и интернета или только интернета). Аналогичный вывод справедлив и для тех, кто не пользуется ни интернетом, ни телевидением (3%) (табл. 5). |
Хотя на вопрос о наличии среди знакомых людей нетрадиционной сексуальной ориентации россияне в большинстве случаев отвечают отрицательно (65%), за семь лет этот показатель снизился на 17 п.п. (табл. 6). Доля тех, у кого в окружении есть представители ЛГБТ-сообщества, напротив, выросла за этот период в два раза (15%, 2015 г. — 8%). Каждый пятый допускает, что среди его знакомых есть таковые, но однозначно в этом не уверен (20%, +11 п.п. с 2015 г.).
Чаще всего о знакомстве с гомосексуалами и людьми других негетеросексуальных ориентаций заявляли женщины (18% vs. 11% среди мужчин), молодежь 18-24 лет (35% vs. 8% среди 60+), граждане с высшим и неполным высшим образованием (21%), а также москвичи и петербуржцы (31% vs. 6% среди селян). |
«Природа сексуальной ориентации в целом и гомосексуальности в частности — одна из крайне дискуссионных тем в науке и обществе. Кажется, что почти у каждого человека есть мнение на этот счет, однако 8% россиян затруднились с ответом на вопрос о происхождении сексуальной ориентации. Неудивительно, что чем выше уровень образования, тем больше определенности в обсуждаемом вопросе: среди соотечественников с неполным средним образованием каждый четвертый — 27% — затруднился соотнестись с каким-либо из трех предложенных вариантов ответа, тогда как среди респондентов с (не)полным высшим образованием или ученой степенью таких было всего 4%. Примечательно, что чем ближе россияне знакомы с людьми “нетрадиционной сексуальной ориентации”, тем более значимым становится фактор “формирования” сексуальной ориентации в целом в течение жизни и тем меньше они верят в ее биологическую предзаданность. Однако вне зависимости от опыта знакомства с негетеросексуальными людьми более половины россиян (56%) скорее или точно уверены, что внешними усилиями изменить сексуальную ориентацию взрослого человека невозможно.
Говоря о широко обсуждаемой в последнее десятилетие “пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений” (в целом, а не только среди детей), мы видим, что значительное большинство населения (86%) с этим явлением по-прежнему не сталкивалось. Есть тренд на увеличение доли сталкивавшихся (почти в 2 раза), однако вопрос в том, что именно россияне понимают под “пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений” в частности и “пропагандой” в целом. На последнее в какой-то мере свет проливает опрос, проведенный ВЦИОМ в 2017 году. Один из его ключевых выводов — сам по себе термин “пропаганда” негативно нагружен с точки зрения смыслов, но “в сочетании с социально одобряемыми понятиями перестает восприниматься негативно” (например, пропаганда здорового образа жизни). Словосочетание “нетрадиционные сексуальные отношения” социально одобряемым назвать сложно.
В попытках разобраться, что именно россияне, сталкивавшиеся с «пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений», под ней подразумевают, интересно изучить ответы на открытый вопрос: “Уточните, пожалуйста, как именно их [нетрадиционные сексуальные отношения] пропагандировали?”. И здесь мы в подавляющем числе случаев видим упоминания СМИ, федеральных телеканалов, которым достаточно лишь обсуждать тему ЛГБТК+, и не всегда в положительном ключе, чтобы респонденты восприняли это как пропаганду (например, “на государственном телевидении постоянно показывают гей-парады, проходящие в Европе”). Кроме того, из ответов на открытый вопрос можно узнать, что “пропагандировать” можно “внешним видом, одеждой”, “символикой ЛГБТ” и просто своим существованием. Имеющийся материал позволяет утверждать не только что доля россиян, встречавшихся с “пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений”, сравнительно мала (таких всего 13%), но и что многие из них слабо понимают, что вообще такое пропаганда. В результате смысл понятия сильно размывается и становится пространством для манипуляций и “сборной солянкой” для стереотипов о гомо- и других гетероненормативных сексуальностях. Впрочем, этот аспект стоит изучить глубже, с применением качественных социологических методов.
Мы видим, что доля тех, у кого есть (или, может быть, есть, но доподлинно об этом неизвестно) знакомые среди негетеросексуалов, за прошедшие семь лет заметно выросла. С одной стороны, это можно объяснить большей открытостью ЛГБТ-сообщества, а также готовностью новых поколений к каминг-ауту и разговору об “этом”. С другой стороны, немаловажно и то, что общественность стала проявлять к теме больше внимания. Несмотря на далеко не всегда сочувственный характер, само дискурсивное присутствие обсуждаемых вопросов обеспечивает постепенный вывод негетеросексуалов из маргинального поля».